Александр Сытин - Мертвые всадники

Покраснев от бешенства и позора, командир собрал безоружных и заставил их подобрать винтовки. Ругаясь и проклиная всех и вся, он погнал коня вперед. Солдаты ободрились и издали последовали за ним.

Митроненко ехал, глядя по сторонам во все глаза. Снова ему показалось, что недалеко по низине кто-то проехал, конь захрапел и стал прясть ушами. Трупом понесло из темноты. Митроненко пришла, в голову нелепая мысль, что смрад идет от неизвестных всадников, и волосы дыбом поднялись у него на голове. В это время приблизились разведчики.

— Юсуп! Абдулла! — заорал от ярости Митроненко. — Какого дьявола вы там увидели? — и он погнал коня дальше. Солдаты не отвечали. Молча взяли они в повод коня своего командира и силой повернули его назад. Митроненко несколькими ударами камчи располосовал спину Абдуллы. Он рвался назад, но Абдулла не выпустил повода.

— Ночь! Ночь! — твердил Абдулла. — Не надо смотреть в лицо ночи.

. Разведчики окружили Митроненко тесным кольцом и во весь дух умчали с собой к полку. Скачка была похожа на бегство. Когда приехали, Митроненко пожал плечами и приказал полку трогаться вперед.

4

Через полчаса всадники ровным галопом пересекли дорогу отряду. Полк остановился и сбился в кучу. Митроненко вырвался вперед. Кони храпели, дрожали всем телом, и туча трупной вони шла командиру навстречу. Митроненко увидел, что прямо на него, держа поводья в руках, едет шагом огромный распухший мертвец.

Величайшим напряжением воли, от которого выступил пот по всему телу, Митроненко заставил себя опомниться. Медленно спрятал он револьвер в кобуру. Панический выстрел командира, конечно, обратил бы в бегство весь полк.

Всадники ехали шагом к отряду, и отряд шагом пятился назад. С боку появился еще один, и пятеро мертвецов настойчиво приближались. Стиснув зубы от отвращения, Митроненко стал хлестать своего обезумевшего коня камчей и заставил его тронуться вперед. Он переловил лошадей с мертвецами и стамбовал их. Убитые солдаты с зеленовато-синими и бледными лицами нелепо покачивались при каждом движении лошади.

Тут Митроненко заметил, что к нему вернулся голос. Не громко и очень властно приказал он всем приблизиться, и кавалеристы окружили его со всех сторон. Языки развязались, и все заговорили наперебой.

Убитые были 5-го отряда, который шел по другому краю долины. Оба полка хотели заградить ущелье, чтобы не пропустить басмачей в Ялай. Митроненко приблизился к убитому великану. Правая рука трупа была привязана к палке, и казалось, что он держит ее кверху подняв над головой. К руке был привязан пакет, завернутый в шелковый платок. Митроненко развернул грамоту и стал читать. Гул шел по всему эскадрону. Люди передавали друг другу каждое слово:

Именем Аллаха и светлейшего эмира Бухарского я,

Курбаша Кур-Ширмат, объявляю, что так погибнет

каждый, поднявший руку против эмира. Да смутится сердце

врагов его. Да погибнут они, как пыль .

Кто-то задул спичку, потому что на соседнем холме показалась кавалерия.

5

На этот раз это были живые басмачи. Они покрыли весь холм, а снизу выпирали все новые.

Однако, полк был похож на человека, которого до смерти перепугали пустяком.

Ложный страх и сильное потрясение перешли в ярость.

Прежде Митроненко никак не мог научить своих солдат кричать ура. Теперь его оглушил неистовый вопль, в котором было что-то похожее на радость.

Командовать не пришлось.

Сплошным лязгом загремели копыта и сабли. Поток рванувшейся атаки увлек его с собой. От первого же удара неприятельский отряд раскололся вдребезги. Осколками покатились группы и всадники по низинам. Бой рассыпался на поединки. Солдаты, задыхаясь от ярости, не помня себя, бросались один на троих. Короткое сопротивление неприятеля было сломлено стихийным порывом. Бегущих рубили наотмашь, и их короткие вопли уходили куда-то вдаль. В плен не брали, но остановить бойцов было нельзя. Стало светло, когда все затихло, и Митроненко отдышавшись приказал трубить сбор. Сухие адыры были усеяны трупами врагов с ужасными следами сабельных ударов. Изредка виднелись трупы кавалеристов. Митроненко приказал сделать перекличку и подобрать убитых и раненых.

Эскадроны выстраивались. Сконфуженные, не глядя на своего командира, солдаты становились в ряды. Некоторые ловили неприятельских коней, бегавших поблизости.

Наконец, взошло солнце. Все стало настоящим и обыкновенным. Митроненко оскалился до ушей, и видно было, что он ни на кого не сердится.

Горнист робко приблизился и рассказал ему, что уже две недели, как незнакомые люди по кишлакам предсказывали, что скоро ночью весь полк окружат и перебьют мертвецы, которых подымет и пошлет Кур-Ширмат во имя Аллаха.

„У з у н - К у л а к“

1

Командир отряда метался по курганче. Кругом разбросалась выжженная степь. Безлюдная, как золотое море. Солнце жгло жалкие колючки. Ни одного звука на десятки верст. Возле курганчи стояли тощие, маленькие лошадки. На двуколке торчали пулеметы. Люди, вялые и сонные, лежали головой в тени курганчи.

И в течение двух месяцев похода ни одной встречи с неприятелем! Но... Нет никакой возможности послать за клевером для лошадей. Кусты саксаула вмиг оживут —неприятель нападет, окружит, вырежет...

Если тронуться с места, всегда на горизонте, никогда не ближе, начнет маячить верблюд, всадник или пеший. Догнать невозможно — проваливается. Уйти от вражеского глаза некуда. Только теперь командир это понял и ясно почувствовал, что отряд день и ночь был под наблюдением врага.

Казалось, что пустое выцветшее небо враждебно наблюдает за каждым его солдатом. Два дня назад Аман Полван промчался по местности: вырезал экскурсию учащихся, перебил сельский совет, убил двух телефонистов. Исчез.

— Куда поехал?

— „Бельмейды“ (не знаю).

— А , опять бельмейды!?

Шашка трубача вылетела из ножен. Рев командира спас от удара мирного жителя.

Кто виноват? Жители запуганы. Виноватых нет, а вот, пойди, поймай! Никакие хитрости не помогали, в отряде не было измены, но довольно было шепнуть хоть слово одному из красноармейцев, как об этом знала вся Фергана.

Вырастающий слух точен и быстр, как молния. Он заменяет газету — читают все. Он называется „Узун-Кулак“.

2

Месяца полтора назад крадущийся отряд вошел в спящий город.

Колеса и копыта лошадей были обмотаны пахтой.

Бесшумные тени прошли изгибы кривых улиц. Вдруг... Из темноты — добродушный голос:

— Отряд 17?! — Подъезжает адъютант начальника гарнизона.

— „Узун-Кулак“ — и все известно о вас!

— Вы две недели назад выступили из алайской долины. Когда переваливали Джяргарт, здесь все боялись, что вы от метели замерзнете. Ну и метель была! Вам готовы казармы, мы вас ждем уже два часа.