Делия Росси - Ошибка леди Эвелин [publisher: SelfPub]

Он хорошо знал артамскую породу. Люди, выросшие в краю бесконечных шахт и унылых терриконов, были упрямы и неподатливы, как угольные пласты. И давить на них, вынуждая сделать что-то, что они считают неправильным, – занятие глупое и неблагодарное. Эрик не раз сталкивался с артамцами и понимал это, как никто другой. Может, потому и не стал дожимать девицу, почувствовал, что это ничего не даст.

«Я благодарна вам, лорд Каллеман…» К ресу благодарность! Можно подумать, она ему нужна.

А перед глазами снова возникло видение изящной девичьей фигуры, чистый взгляд, мимолетная улыбка, нежный румянец… Проклятье! Не о том думает. Ни к чему сейчас лишние осложнения, лучше оставить все, как есть.

Мысли снова вернулись к тому, ради чего он и оказался в Кроненгауде. Герцогиня Авенау. Одна из самых заметных фигур во второй по величине области империи. Супруга одного из прославленных кронских дипломатов, близкая подруга покойной королевы Марии, влиятельная и умная особа, сумевшая выбиться из среды простых, не особо родовитых дворян, и стать герцогиней.

Многое, слишком многое указывало на то, что главу Иных нужно искать в Кроненгауде. Все косвенные улики вели в Амвьен. А кто мог быть заинтересован в перевороте и в том, чтобы вернуть к власти семейство Крайзеров? Кто обладал для этого достаточными возможностями и влиянием? Шарлотта Штолль. Понять бы еще, для чего ей на самом деле понадобилась Эвелин.

Пепел попал на рукав, и он сбросил его, уставившись на серый след, оставшийся на темной ткани. И неожиданно мозг пронзила мысль. А что, если он ошибается? Что, если убийства девушек и Иные никак не связаны?

Вспомнилась последняя убитая, Эрден. Изуродованное до неузнаваемости лицо, изрезанное тело и ни одного следа в радиусе ста ренов. Как она оказалась так далеко от дома? Кто ее привез? Или это был портал? Нет, он бы почувствовал, любое колебание пространства оставляет свой шлейф. Но что делала девушка из хорошей семьи за городом так поздно? С кем встречалась? Ни одного ответа. Родители, знакомые, слуги – все твердят, что леди Эрден никуда не выходила без сопровождения матери или компаньонки. Обыск тоже ничего не дал. Как и во всех остальных случаях. Пожалуй, именно это и позволило объединить их в одно дело: похожая манера убийств и полное отсутствие улик. И неуловимая отсылка к старому делу призрачных псов, благодаря которой он и увязал воедино Иных и прокатившиеся по империи убийства.

Но что, если чутье его подводит? Что, если он ошибся?

Эрик поморщился. Полгода усилий, а результатов почти нет. И нет никакой уверенности, что они появятся. Может, он не там ищет?

– Милорд, лорд Горн вызывает, – отвлекая его от мрачных мыслей, доложил с порога Торбен.

В душе шевельнулось что-то похожее на радость, но тут же схлынуло, оставив привычную пустоту, рес бы ее побрал.

– Иду, – отозвался он и смял жалкий окурок в пепельнице.

Нет. Не ошибся. Связь есть, и он обязательно найдет недостающие звенья окровавленной цепи, тянущейся от Иных к убитым девушкам.

Утро выдалось солнечным. Оно впрыгнуло в комнату ярким мячиком, вырвав меня из сна своей неуемной жизнерадостностью и острым, давно забытым ощущением счастья.

Я еще и глаза толком открыть не успела, а уже почувствовала прикосновение теплых, ласковых лучей, свежий, бодрящий воздух, тонкий аромат черемухи.

Да вот же она, внизу, раскинула затканные белыми цветами руки, обнимает пролитую синь небес, улыбается, перебирая тонкими пальчиками невидимые воздушные струны.

Я распахнула окно и высунулась наружу, разглядывая окрестности. Хоть Каллеман и сказал, что мы в Бромсе, но замок стоял за пределами городской стены, на высоком пологом холме. Вдали виднелись острые крыши, пламенеющие черепицей и воинственно ощетинившиеся шпилями узких башенок, купол собора, похожий на конус угольной шахты, акварельная зелень листвы и вьющийся из печных труб дымок. Справа змеей уползала в изрезанные берега широкая река, слева высился лес – угрюмый, как древний старик, и такой же недоверчивый. Он не торопился поддаваться весне, выжидал, присматривался, брюзжал раскачивающимися ветками и жаловался на боли в спине и ревматизм.

Ветер забрался под тонкую ткань сорочки, заставив поежиться и закрыть окно, но радость, подхваченная от свободного и ликующего утра, никуда не исчезла. Она заставляла меня улыбаться и ничто – ни неопределенность моего положения, ни неясное будущее – не способно было испортить настроение.

Я умылась, быстро привела себя в порядок и едва ли не вприпрыжку бросилась к лестнице. Правда, потом опомнилась, постаралась придать лицу серьезное выражение и вниз спустилась уже так, как и подобает воспитанной леди.

Каллеман был в столовой. Сидел за столом в огромной темной зале, которую даже солнечный день не мог наполнить светом, и курил. И стоило мне увидеть его сумрачное, совсем не соответствующее весеннему утру лицо, как тут же мелькнула мысль, что мы провели ночь в одной постели, и щеки опалило жаром. И вспомнилось, как тихо скрипнула дверь смежных покоев, как тишину спальни нарушили тяжелые шаги, как прогнулся матрас. Я не спала и слышала каждое движение «мужа», но боялась открыть глаза или пошевелиться, застигнутая врасплох его близостью, его дыханием, едва уловимым ароматом мяты и той особой аурой опасности и власти, что ощущалась легким покалыванием в кончиках пальцев.

Маг не говорил ни слова. Он неподвижно лежал на расстоянии вытянутой руки – спасибо огромной старомодной кровати, – а я так же неподвижно застыла на своей половине, прислушиваясь к каждому шороху.

Видимо, Каллеман решил исключить любые неожиданности и подстраховался. Теперь никто не сможет обвинить нас в том, что наш брак фиктивный, ведь, по законам империи, если мужчина после бракосочетания провел с женщиной ночь в одной постели, их супружество признается состоявшимся и действительным.

Что ж, я понимала это и готова была вытерпеть присутствие рядом постороннего человека. Поначалу, конечно, было неуютно и немного тревожно, и сердце колотилось так громко, что мне казалось, будто маг слышит этот стук, но Каллеман не шевелился, и я сама не заметила, как уснула под его мерное, удивительно успокаивающее дыхание. И во сне мне казалось, что я чувствую под своей щекой не подушку, а тонкую ткань рубашки, слышу под ней ровное биение сердца, ощущаю, как волос касается чья-то рука.

И сейчас я смотрела на мага, пытаясь отыскать в его лице хоть какие-то эмоции, хоть что-то, что подтвердило бы правоту моих ощущений, но Каллеман выглядел так же, как и всегда – строгим, неразговорчивым и слегка недовольным.

И мне сразу показались неуместными и моя радость, и солнечное утро, и ожидание чего-то хорошего. Тем не менее, я улыбнулась «мужу» и от души пожелала: