Рудольф Кальчик - Рукопожатия границ

— Пусть все сядут в лодки! — приказал он. — Я дам сигнал!

Долго нам ждать не пришлось, так как гитлеровцы, видно, торопились и направили к нашему берегу сразу по три-четыре лодки от каждого судна. Немцы сидели в лодках рядами, как горошинки в стручке. По нашим подсчетам, их было около трехсот, а нас, как ни считай, — всего лишь двадцать два человека.

— Если б у нас была пара противотанковых пушек, — проговорил кто-то рядом со мной, — живо продырявили бы брюхо их мониторов…

— Тихо! — набросился на него младший лейтенант Соаре.

Немцы все приближались к берегу. Наконец начальник заставы повернулся к Булгэре и спросил:

— Как, теперь тебя устраивает?

— Вполне, господин младший лейтенант…

— Огонь! — скомандовал Соаре.

Взорвав утреннюю тишину, пулемет дал несколько коротких очередей. Возле самых лодок поднялись небольшие фонтаны воды. Один из гитлеровцев покачнулся и рухнул поперек лодки. Ион Булгэре выпустил еще несколько отрывистых, но точных очередей и по другим лодкам. Немцы замешкались и остановились. В это время ударили и другие наши пулеметы, а также винтовки и автоматы. На поверхности воды забушевал уничтожающий свинцовый ураган. Гитлеровцы оказались застигнутыми врасплох, и некоторые, кто потрусливее, стали прыгать с лодок. Они отчаянно били по воде руками и, сраженные пулями, шли на дно.

Но вскоре гитлеровцы оправились от замешательства. Их пули начали поднимать прибрежный песок. Одна такая шальная просвистела мимо моего уха. Солдат, находившийся рядом со мной, икнул и мягко свалился в окоп.

— Не обнаруживай себя! — сердито крикнул Иону Соаре.

Заметив, что огонь наш слишком рассеивается, командир приказал стрелять по лодкам по очереди, концентрируя огонь то в одном, то в другом месте. После первых таких очередей одна из лодок накренилась и, набрав воды, перевернулась. Немцы из нее бросились к другим лодкам. Они хватались за борта и плыли рядом.

Мы вели ожесточенный огонь. По поверхности воды, словно серые чугуны, поплыли фашистские каски. Если бы и дальше дело пошло таким образом, ни одна лодка не добралась бы до берега, а гитлеровцев, которые сумели бы выйти на сушу, мы перещелкали бы всех до одного.

Но когда от судов отчалила вторая очередь лодок, немцы открыли сильный артиллерийский огонь с мониторов. Застава и берег, вербы и тополя, дома на окраине села, где немцы, видимо, предполагали наши подкрепления, — все перемалывалось взрывами. Берег затянуло дымом и пылью. Один из мониторов вел огонь зажигательными снарядами. При взрыве они вспыхивали синим пламенем, поджигая все, даже землю. Выбрасывая языки пламени, загорелось здание заставы, небольшой дебаркадер на берегу, крыши домов и тот самый высокий старый тополь, где был наш наблюдательный пост. Еще более опасными оказались мелкокалиберные автоматические орудия, которые стреляли в нас прямой наводкой, поверх голов немцев в лодках. Мы вынуждены были притаиться в окопах и пережидать, когда же кончится этот шквал огня. Почувствовав нашу заминку, гитлеровцы осмелели и снова стали приближаться к берегу.

Мы молча наблюдали, как немцы выпрыгнули из лодок и пошли к берегу. Вода им доходила только до колен. Вдруг мы все разом поднялись и с близкого расстояния открыли смертельный огонь. Гитлеровцы остановились и залегли прямо в воде. Но вскоре их ряды опять начали двигаться. Некоторые из фашистов отползли назад и стали обходить нашу заставу с обеих сторон. Немцы стремились окружить нас и отрезать пути отхода в село. Мы сразу разгадали их замысел, но ничего не могли предпринять, так как нас было меньше, чем их в двух-трех лодках.

Много гитлеровцев полегло в это утро, но и наших погибло человек пять. Несколько пограничников были тяжело ранены. Время тянулось мучительно долго. Гитлеровцы все приближались. Клещи вокруг нас сжимались. Пограничники решили удерживать заставу любой ценой, драться до последней капли крови. Наш командир распределил патроны и гранаты и организовал оборону в форме треугольника, в каждой вершине которого находился пулемет. Но силы были неравные, и мы все больше понимали, что, уничтожив нас, гитлеровцы захватят плацдарм на шоссе, ведущем в Решицу и Тимишоару. Чтобы спасти нашу небольшую группу пограничников и в то же время помешать немцам выйти на шоссе, Соаре изменил решение и приказал отступить на окраину села. Но вырваться из клещей, сжимавшихся вокруг заставы, казалось, было просто невозможно. Любая поспешная, недостаточно продуманная попытка — и гитлеровцы перестреляют нас по одному! Кому-то из нас необходимо было остаться и прикрывать отступление.

— Нужен доброволец, — сказал Соаре, тяжело вздохнув.

Вызвался, конечно, Ион Булгэре.

— Я тоже остаюсь, господин капрал, — взмолился я, так как не представлял себе, как можно расстаться с Ионом.

— Нельзя, земляк! — отрезал Булгэре. — Справлюсь как-нибудь один…

Пограничники стали пробираться вдоль окопов, таща за собой убитых и раненых, ящики с патронами, телефонный аппарат.

— Иди, мужичок с ноготок, — подтолкнул меня Булгэре. Это было его ласковое обращение ко мне. — Иди, расскажешь девушкам из твоего села, как я один сдерживал немцев…

Я хотел обнять Иона, но не успел: гитлеровцы снова пошли в атаку, и Булгэре прильнул к пулемету. Младший лейтенант, не говоря ни слова, крепко, по-мужски пожал Иону руку. Соаре тоже тяжело было расставаться с Булгэре: ведь они вместе пришли на заставу, но ничего не поделаешь — нужно идти, чтобы не пропустить гитлеровцев в село и на шоссе. Ползком, стараясь оставаться незамеченными, мы тронулись за остальными.

Гитлеровцы все же почувствовали, что мы ушли с позиций, и хотели броситься вдогонку. Но как только они поднялись с земли, ударил пулемет Иона Булгэре.

В это время начали выходить на берег немцы, которых мы заставляли лежать в воде. Сначала Иону удавалось сдерживать и этих, посылая туда одну-две длинные очереди, но было все же ясно, что долго ему не устоять перед гитлеровцами, наседавшими со всех сторон. Немцы перебежками то в одну, то в другую сторону стали продвигаться вперед, и Ион вынужден был все время переносить огонь с одной цели на другую. Потом немцы вроде бы забыли про заставу. Они поднялись и плотными цепями направились прямо в сторону села. Их цепи приближались со всех сторон, и вскоре кольцо вокруг заставы сомкнулось. После этого гитлеровцы открыли неторопливый прицельный огонь как в сторону села, так и в сторону заставы.

Мы уже достигли окраины села и попарно расположились в полусгоревших домах. Начальник заставы послал связного к телефону, чтобы просить помощи со стороны воинских частей, расположенных в Молдове Ноуэ. К нам присоединилось человек пятнадцать из этого села, а также местные жандармы.