Н Жарков - Незримый фронт

— Одна меня гложет забота, Айнем, — Ракиш. Ты же мать и должна понять меня. Хотел узнать у Ербола что-нибудь нового о нем, да помешали его гости.

— Лучше бы у меня спросил, чем ходить к Ерболу, — отрезала чуть обиженно Айнем.

— А что ты знаешь?

— Я не знаю, так люди знают. Из нашего аула в банде Кундакбая не один человек. Их отцы и матери не меньше тебя беспокоятся о детях. Пойдем, свожу к Кожамкулу. Знаешь его?

— Как не знать. Встречались… Но давно.

Кожамкул узнал Садырбая, принял его радушно. Долго петлял у них разговор вокруг аульных дел, скота, родных и знакомых. Улучив момент, Садырбай спросил Кожамкула, нет ли новостей о Кундакбае.

— Есть. Слышал, ваш сын тоже там?

— В том-то и дело, уважаемый Кожамкул. Тревожусь за Ракиша. Не доведет их до добра Кундакбай.

— Та же печаль и у меня.

Оба замолчали, думая о своем.

— Приехал ко мне из далекого аула, — продолжал Кожамкул, — свояк моего дурня. Передавал, что все наши живы и здоровы. Первая группа кундакбаевцев перешла границу и сейчас в безопасном месте. Остановился Кундакбай в верховьях Алтын-Эмельских гор, и оттуда его джигиты станут наезжать в наши аулы.

— Решил я, Кожамкул, съездить к сыну, повидать его, узнать, что у него на уме. Может, удастся образумить, а то пропадет. Как думаешь, допустит Кундакбай до сына?

— Хорошее дело задумал, Садырбай. Увидишь моего Серика, передавай привет, скажи, что отец ждет домой.

Рано утром, чуть занялась заря, Садырбай отправился домой. Он спешил застать Ошакбаева, постоянно находившегося в оперпункте в центре Алтын-Эмельского совхоза и передать ему важную новость о появлении в горах первого отряда бандитов.

— Дорогой Садырбай! Сама удача нам сопутствует, — встретил его обрадованный Ошакбаев. — Хотел вас разыскивать. Надумал ехать в аул, да побоялся наделать переполоху.

— У меня новости, сынок. Первая группа отряда Кундакбая уже в наших горах.

— Знаю, Садырбай. Не только первая, а все они уже там. Пора выезжать.

— Выехать сейчас же было бы хорошо. Куда лучше сделать все сразу и не тревожить лишний раз домашних, но неладно немного получится. Придется заехать домой за подарками для сына…

Путь в верховья Алтын-Эмельских гор был не ближний. Восход солнца застал Садырбая невдалеке от предгорий. До обеда горы уже скроют его. День выдался хороший. В долине стояла духота, а здесь подувал ветерок. Незаметно подступили сопки, потом скалы. Также незаметно откуда-то набежали тучки, и полил дождь. Садырбай слез с коня и укрылся в маленькой пещерке под скалой. Только втащил коржумы, как около углубления появились двое верховых. Оба враз прокричали сначала слова приветствия, стараясь перекрыть шум дождя, а потом стали расспрашивать, кто он, откуда, куда держит путь? Зачем появился здесь?

— Еду к сыну, — ответил Садырбай. — А вы кто будете? Охотники на большого зверя, судя по винтовкам, или еще кто?

Не ответив Садырбаю, здоровенный, обветренный до черноты казах строго спросил:

— Что же делает ваш сын в горах?

— Наверное, то же, что и вы, почтенные. Задерживает людей и расспрашивает.

— Как его имя?

— Ракиш.

— Отца как звать?

— Садырбай.

— Где ваш аул?

Садырбай назвал.

— Есть такой Ракиш в горах, — ответил тот же задубевший.

— Но вам, аксакал, советуем вернуться домой. Приказ такой: никого не пускать в горы.

— Никуда я не поеду, не повидав сына. Не для того тащился в такую даль, чтобы по первому вашему неразумному слову вернуться обратно. Не для того меня собирала в путь мать Ракиша. Ведите к самому Кундакбаю.

Бандиты переглянулись.

— Вы знакомы с Кундакбаем?

— Хорошо знаком. С детства, еще мальчонкой знал его.

— Давай отведем, раз сам в зубы волка лезет, — сказал второй верховой. — Дождь перестанет, смена появится, и заберем его с собой.

— Ладно, пусть ждет.

Глаза здоровенного бандита все щупали и щупали коржумы. Наконец он не выдержал и спросил:

— У вас, аксакал, есть что-нибудь из пищи?

— Сыну везу. Но с хорошими людьми могу поделиться. — И Садырбай стал рыться в коржуме. — Вот вам немного толкана, еремчика, баурсаков. Дома я бы вас накормил досыта вкусным бесбармаком. Моя Айша хорошо готовит. А здесь многого дать не могу. Сами понимаете, мать гостинцы сыну послала… Но не угостить друзей Ракиша тоже было бы нехорошо. Поможете мне разыскать Ракиша, тогда милости просим на пир. Все выложу.

Раздав подарки, Садырбай стал терпеливо ждать. Время от времени он затевал разговор.

— Матери и отцы у вас тоже, наверное, есть?

— Есть. Живут на речке Аксу. Оба мы из одного аула.

— Вот бедные отец и мать: ждут, наверное, своих детей. Все глаза проглядели. Не знают они, что мокнут их дети под дождем, стынут ночами на ветру, и некому их обогреть… Вот и мой тоже. Дети-то у вас есть?

— У меня, — сказал один из собеседников, — родные живут на Аксу. А он забрал своих в Китай и не знает, как прокормить. Если бы девчонки, можно было калым большой получить, а то мальчишки… Кундакбай обещал нам после возвращения в Китай дать не меньше как по две лошади. Если еще перепадет, Онгарбай заживет.

— Кундакбай, наверное, ничего не сможет дать вам из добычи. У него теперь завелись сильные хозяева, — заметил Садырбай. — Для других целей кони нужны.

Онгарбай и его спутник перестали жевать и уставились на Садырбая, не понимая, что он говорит.

— Я точно не знаю, — пояснил Садырбай, — но в ауле у нас ходят слухи, что Кундакбай связался с белыми офицерами и обязался поставлять им лошадей.

— Так оно и есть, — подтвердил словоохотливый уроженец с речки Аксу. — Онгарбай это тоже знает, но верит слову Кундакбая.

Поев, бандиты подобрели. Участие Садырбая в их судьбе растравило незаживающие раны. Чужбина встретила их неприветливо. Все, что говорили их вожаки, оказалось обманом. За два года оба изрядно намытарились. Поэтому наперебой стали жаловаться на свою судьбу. Садырбай внимательно слушал и сочувственно кивал головой.

— Ой-бой, как плохо! Мой Ракиш тоже оставил жену и детей у меня в доме. Маленькие плачут — где отец? Невестка плачет — где Ракиш? Мать плачет — где сын? А что я им скажу? Что он у Кундакбая? Не годится. Сердце не выдержало, вот и поехал к сыну. А так жили бы хорошо. У нас теперь мирная жизнь, всего в достатке. Правительство объявило, что простит всех, кто был в банде, если они добровольно явятся. Вот женщины и не понимают, почему надо их мужьям и сыновьям таскаться по горам и грабить для кого-то колхозы.

Онгарбай промолчал, а его напарник поддакнул:

— Так, так, отец.

Садырбай в душе порадовался такому поведению постовых. Надежда на возвращение сына окрепла.

Дождь перестал. Вскоре пришла смена. Новые постовые спросили Онгарбая, что за старика они задержали. Онгарбай, как старший, разъяснил, что задержан отец Ракиша, Садырбай, приехавший из аула повидаться с сыном.