Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

— А ведь боец Папян права, что спорить не о чем, — поддержал Киров Асю. — Давайте разберемся! Было время, когда дворянское платье не могли носить неродовые люди. Костюм был сословным признаком. Однако мы, коммунисты, знаем, что ценность человека заключается в том, чтобы не играть роль, не казаться, а быть. Быть человеком в полном, прекрасном смысле этого слова! Одежда может прикрыть сущность человека, но не изменить ее. Именно поэтому народ заканчивает приведенную Асей пословицу «Встречают по одежке…» так: «…а провожают по уму». Ваша задача в этом и заключается, чтобы в тылу врага, замаскировавшись его одеждой, суметь победить.

Киров хотел уже перевести разговор на другое, как Абол вдруг задал ему вопрос, который являлся предметом частых споров бойцов:

— Сергей Миронович, коль скоро разговор у нас коснулся одежды, скажу откровенно, лично мне нравится видеть наших девчат и ребят красиво одетыми. Неужели это мещанство? Неужели я мещанин?

— Конечно, мещанин, — отрезал Роман. — Если всю Россию в бархат одеть невозможно, значит, сам ходи, как все! И девчата не только что в сапогах, а и лаптях походят. Как весь народ.

Опять поднялся шум. О мещанстве говорили так, что это слово звучало самым злейшим оскорблением. Ася смотрела на Кирова и все больше удивлялась его терпению, но вот и Сергей Миронович включился в спор:

— Давайте-ка разберемся, что такое мещанин? Первоначально это слово было связано с целым сословием, а сословие это — нечто среднее между рабом и господином. Поэтому со словом «мещанин» неизбежно связывается отсутствие интересов и полная духовная приниженность. У мещанина уродливо развито чувство собственности. Он пассивен и равнодушен, стремится уйти от решения важных вопросов жизни в тихую пристань… Теперь подумайте, можно ли оскорблять товарища этим словом — «мещанин» — за его тягу к красоте в то время, когда он готов жизнь отдать, чтобы упразднить мещанство?

— А шелк и бархат? А туфельки «мадам тю-тю»? — не унимаясь, подал реплику Роман.

— Шелк и бархат? Воротники и манжеты? — Киров широко улыбнулся. — Красиво, добротно, любо-дорого, как сказал товарищ Абол. Приятно видеть наших советских людей в этой одежде… Только нельзя становиться рабом вещей. Придет время, наши дети, внуки будут красиво одеты. Ради будущего поколения мы с вами и ведем сегодня бой в рваных сапожищах не по ноге…

— Вот мы воюем, погибаем на фронтах гражданской войны для того, чтобы отстоять наше право на жизнь, на труд, на счастье для всех. И вот свершилось. Мы добились всего. Наши дети, внуки имеют то, чего не имели мы. Они сыты: на — не хочу! — Аня Новикова провела ладонью по горлу. — Обуты, одеты — дальше некуда. При таких, пусть даже для всех без исключения, «буржуйских» условиях этот человек будущего сам-то каким будет? Думается, если он цену хлебу не будет знать и почем фунт лиха тоже — это повредит его личности, сделает его паразитом. Не станет ли мещанином человек и при коммунизме?

— Ну и речугу закатила наша пулеметчица… Жаль, очки не захватил — не слышу без очков! — первым откликнулся Разин. Аня легонько шлепнула его по щеке: мол, не дурачься.

— Человек будущего? Каким он должен быть? Интереснейший вопрос задали, товарищ Новикова! — с любопытством взглянув на девушку, сказал Киров. — Ну, прежде всего, человек будущего будет тружеником. Таким, каким и должен быть, ибо именно труд создает разумное существо. И те условия жизни, которые вы сегодня представляете лишь в вашем воображении, без коммунистического отношения к труду не будут осуществлены. В труде должны реализовываться способности и дарования человека. Преданность идеалам коммунизма — это и высокий уровень профессионализма, и культурное развитие, и гражданственность, и коллективизм, и гуманизм, и доброта… Будущее человека — это всесторонний прогресс человечества в целом. Начиная с его материального бытия и кончая сферой науки, искусства, нравственности…

— Эх, еще надо дожить нам до мира, а уже потом мечтать о будущем, — вздохнул Филипп. — Сейчас ли об этом толковать?

— Да, а путь к миру не близкий. Но ведь дорогу осиливает идущий? Вот мы с вами и в пути…

Со стрельбища возвращались под впечатлением долгой дружеской беседы с Кировым, который, захватив с собой Камо, уехал чуть пораньше остальных на легковой машине.

— Ну и человек Киров… Наш Камо прекрасно убеждает. Но этот душу вывернет, прополощет, очистит и снова перевернет. Умеет же человек правду втолковывать! — вслух выразил общее мнение Разин.

После обеда в столовой при общежитии горкома бойцы могли быть свободными с четырех до шести. Первой мыслью Аси было попытаться снова забежать домой. Но, узнав, что товарищи решили вместе пойти в народный сад, где в четыре часа на митинге будет выступать Сергей Миронович, она тоже потянулась за ними, хотя вечером Киров снова должен был встретиться с бойцами.

Когда камовцы пришли в народный сад, митинг уже начался и Киров произносил речь. Народу собралось — негде было стоять! На трибуне находились видные работники Астрахани, среди которых был и Камо.

Киров говорил страстно:

— Нам предстоит тяжелая и суровая борьба, но знамя наше развернуто перед трудящимися всего мира, и нет такой силы, которая была бы в состоянии заставить нас свернуть его.

Мы вышли в безбрежное море разбушевавшегося империализма, совершенно одни, в обстановке невероятных лишений и борьбы с буржуазным миром. Мы знали, что вышли в последний решительный бой. Мы выдержали все испытания, и теперь мы пересели с нашей небольшой ладьи на крепкий пролетарский корабль…

Ася потеряла было своих подруг, но потом увидела их чуть ли не у самой трибуны и стала протискиваться туда. Ее толкали, поругивали, но она, не обращая ни на кого внимания, двигалась вперед.

Митинг закончился пением под духовой оркестр «Интернационала». Он звучал так стройно, будто исходил из одной груди. «Это есть наш последний и решительный бой, с Интернационалом воспрянет род людской», — прозвучал последний аккорд революционного гимна, и люди стали шумно расходиться.

После митинга отряд отправился в общежитие, а Ася чуть отстала, чтобы хоть на несколько минут зайти в редакцию «Красного воина». Благо это было по пути.

В небольшом, тесно заставленном помещении редакции Ася никого из знакомых не застала. На вопрос, где Лазьян, секретарь ответила, что он в горкоме партии, но вот-вот подойдет.

К сожалению, никакой возможности ждать не было, и Ася вынуждена была уйти, не повидавшись с дорогим ей человеком.

Однако только она повернула за угол, как тонкий девчоночий голос позвал ее: «Асмик!» Она оглянулась и лицом к лицу столкнулась со своей младшей сестренкой.