Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

Страдая во время сильной качки морской болезнью, новоявленный «купец», чтобы подбодрить себя и не казаться смешным, истошно кричал с нарочитым кавказским акцентом:

— Эй, жена, Асмик! Помоги мнэ! Пожалуй меня!

Ася снисходительно улыбалась, а ребята заливались смехом.

Миша тем временем под шумок справлялся с очередным приступом: его рвало до потери сознания. Зато как только приходил в себя, снова театрально закатывал глаза и вопил:

— Ну что ты за жэна, почему не помогаишь, а? Муж вот-вот дух испустит, а она стоит как мадонна, пальцем не шелохнет. Как приедем в Баку, разведусь! Возьму жену помоложе или гарем заведу.

Больше всех его шутки забавляли матросов. Один из них, Василий, откровенно любовался Асей и то и дело говорил:

— А что? Неплохо иметь на самом деле такую жену. Ей-ей, писаная красавица!

— Писаная — неписаная, а за красавицу сойдет! — снисходительно сочувствовал ему Миша Манучаров. — Я за ней ухаживать права не имею, а ты из команды, ты имеешь. Валяй, делай ей предложение, пока Саша Цулукидзе не уведет ее из-под твоего носа.

Асю смешили и обижали эти шутки. Неужели ни на миг нельзя забыть, что она девушка? К тому же, могли бы предположить, что ее сердце уже занято. «Эх, Цолак-джан, где ты? Жив ли?» — с приближением к Баку Ася все больше и больше проникалась надеждой на скорую встречу с любимым человеком…

Наконец ураган стих. Ожили страдающие морской болезнью товарищи, которых стали усиленно подкармливать. Бойцы и моряки установили сломанную грот-мачту. Шестнадцать суток парусная шхуна бороздила Каспийское море. Обычно путь из Астрахани в Баку пароходы проделывали за один день, от силы — двое суток. А камовцам приходилось лавировать, чтобы не попасть в лапы врага.

На семнадцатые сутки уже без особых приключений добрались до острова Нарген и издали увидели Баку. Он как бы выплыл из морской пучины, этот город ветров на Каспии, который с берега заслоняли собой портовые верфи, высокие мачты кораблей и черные остовы нефтяных вышек.

— Баку! Вот он, Баку! — показывала Ася товарищам, протянув вперед руку, а другую прижав к сердцу.

— Города не вижу, — подмигнув, бросил Роман. — Разве это город? Вот Москва…

Ася даже не ответила. Она мысленно пыталась представить путь с пристани до русско-армянской школы, где она еще так недавно жила. Ведь Баку в руках контрреволюции. Чтобы добраться с пристани до собственно города, предстояло пройти множество улиц с высокими башнями многочисленных минаретов, с остроконечными шатрами церквей и старинными домами с колоннами и восточной резьбой на камне, надо было миновать огромный рабочий пригород с ветхими лачужками, вылепленными из глины с галькой, тесно прижатыми друг к другу, узкими грязными улочками и проулочками, где два навьюченных ишака, идущих навстречу, не могли разминуться…

— Ничего, ты увидишь мой Баку и полюбишь его больше Москвы! — запоздало ответила Разину Ася и тихо добавила: — Только бы благополучно приземлиться…

Как было запланировано ранее, шхуна прошла за Баку десять-двенадцать километров и 24 ноября 1919 года бросила якорь, пришвартовалась к песчаному берегу острова Булла — безлюдного, дикого, с серыми голыми скалами.

Остров кишел змеями. Лучшего места для хранения оружия и выбрать было невозможно: к этому берегу судам и лодкам небезопасно было пристать! По команде Камо все привезенные ящики и корзины выгрузили из трюмов и закопали. Затем замели следы — сбросили в море убитых змей… Так, в хлопотах, прошел короткий осенний день.

Наступил вечер. Из-за горных хребтов показался огненно-красный шар луны и стал плавно подниматься на темно-синем небе. Вокруг посветлело, ожили земля и море. Пришлось камовцам подождать.

— Пока не рассвело и волны большие, мы проскользнем незамеченными, — уверенно сказал Камо, когда луна наконец скрылась за облаками.

Под покровом осенней ночи бойцов переправили на весельных шлюпках, группами по три-четыре человека, в окрестности Баку. Девчат высадили на пустынном берегу за Черным городом.

Позже Ася узнала, что группу Романа арестовали в тот же миг, как она оказалась на берегу, и на следующее утро выслали в Тифлис согласно паспортной прописке. Но ребята ухитрились бежать, вернулись в Баку и устроились на конспиративных квартирах.

Несмотря на то, что Камо заранее обговорил с Асей ее обязанности по устройству женской половины отряда, в момент расставания он все же счел нужным повторить:

— Ну, бакинка, ты прожила в этом городе семнадцать лет. Действуй! Не сомневаюсь, что сумеешь устроиться сама и неплохо устроить подруг. Вот адрес явки для дальнейшей связи со мной. Придешь — доложишь.

— Будет выполнено, товарищ Камо! — бодро обещала Ася.

Коротко и просто было сказано это, и девушка еще не успела рта закрыть, как Камо исчез на шлюпке в ночной мгле. Несколько секунд подруги еще слышали весельный скрип, а потом и это смолкло. Перед ними были безбрежное темное море да окутанный мраком ночи пустынный берег. Кругом стояла ясная, безмятежная тишина. Девушки молчали: они понимали, в каком трудном положении находится их боевая подруга. Поэтому никто не проронил ни слова, чтобы дать Асе возможность сосредоточиться и хорошенько подумать, куда вернее всего держать им путь.

Ася, вступив на родную бакинскую землю, должна была вправду чувствовать себя как дома. Но за год отсутствия многое тут изменилось: в городе хозяйничали мусаватисты и английские интервенты. Что сталось с друзьями, Ася тоже не знала…

Но ведь недаром Камо взял ее в Особый отряд, который должен был действовать на юге.

Сейчас, на берегу, первой мыслью было пойти к своей подруге Амалии. Но Ася тут же передумала, вспомнив, в какой тесноте ютилась ее семья. Другой близкий человек, конечно, если враги оставили ее в живых, была Арусяк Габриелян.

И Ася повела девушек на Магазинную улицу, что находилась напротив Московских бань. Шли обе Ани за Асей гуськом, в полном молчании. Двигались в темноте с большой осторожностью, как легкие тени. К счастью, до самого дома Габриелянов ни одной души на пути не встретилось. Кстати, почему эта улица называлась Магазинной [5] Ныне эта улица носит имя Сурена Осепяна, одного из 26 бакинских комиссаров. , никто не знал: на ней не было ни одного магазина, зато были три огромные бани. И Ася знала, что одна из них, с отдельными номерами, пользовалась среди бакинцев плохой славой…