Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

Время бежало, приближался час отъезда, а «рыжий» все не подходил к камовцам с билетами. Не было и Амалии…

Ася уже начала нервничать. По поведению товарищей она догадалась, что и те места себе не находят. Ведь без пропусков билеты купить невозможно, а без билетов — уехать!

Уже первый звонок возвестил, что состав на Батуми подан… Камо в задумчивости прошел через зал ожидания на перрон, затем вернулся обратно… Но ожидаемого человека так нигде и не было…

Вдруг Камо поднес руку к папахе и сдвинул ее на самые брови. Это был условный жест. Он приказывал всем немедленно скрыться. Ася не сразу заметила, что в зале произошло какое-то движение, пассажиры отодвигались к стенам, освобождая середину зала, а их места занимали какие-то молодчики в штатском…

«Нет, не может быть! — похолодела Ася и сделала движение в сторону Камо. Но вдруг кто-то дернул ее назад и буквально силой вывел вон из зала на привокзальную площадь. Возмущенная Ася обернулась и лицом к лицу столкнулась с Цолаком.

— С ума сошел? Пусти! — оттолкнула его девушка.

— Сус! [6] Сус — молчи (арм.) . Не видела — ищейки оцепили вокзал?

— А Камо?

— Он же дал знак уйти!

— Мало ли что! Надо попытаться спасти его!

— Как? Открыть стрельбу? Погубить все дело? Ничего глупее не придумала? — рассердился Аматуни. — Посмотри туда!

Арестованного Камо, а вслед за ним Гайка и трех девушек вывели под конвоем из помещения вокзала и на фаэтонах увезли.

Убитые горем Ася и Цолак машинально двигались в том же направлении. Они не дошли до угла улиц Петра Великого и Солокаки, как к ним подошел Андрей Казаринов.

— Вот что значит не последовать приказу, — взволнованно сказал он товарищам, — учил, учил нас Камо хладнокровию, но натура-дура берет свое. Вместо того чтобы уйти, прямолинейная Ван Ваныч кинулась защищать Камо, за ней бросились Арусяк и Литвейко, за девушками — Гайк Айрапетян. Этим своим «геройством» они только осложнили положение Камо. Трудно теперь ему доказать, что это не его люди…

— Тяжело было, Андрей, удержаться, чтобы не кинуться спасать Камо. Я сам чудом ушел. Полицейские, занятые Камо и остальными, не обратили внимания на мою потертую студенческую форму — и только.

— Удивительно! Все так хорошо шло, и вдруг! Как же это могло случиться? Кто выдал? — сквозь слезы спросила Ася.

— Камо опасно было здесь появляться, тифлисские ищейки слишком хорошо знали его, — предположил Цолак.

— Так ведь и в Баку, на станции, произошло то же самое! Выходит, есть предатель и там? — возразил Андрей. — Просто не надо было ему появляться в Закавказье. Здесь он известен каждому полицейскому…

— Нашли время рассуждать, — рассердилась Ася. — Надо что-то делать. Но что?

— Тебе срочно, сию минуту надо уехать из Тифлиса, — сказал Цолак Аматуни. Казаринов одобрительно кивнул.

— Вы что, сговорились? — возмутилась Ася. — Не обо мне речь. Надо срочно выручать товарищей.

— Именно ради дела и надо тебе уехать. Ты могла броситься в глаза полиции, ты случайно уцелела, — жестко прервал ее Цолак.

— Вот этот счастливый случай я и использую. Координаты мои будут у Гамида Султанова. Ежедневно стану выходить на связь в Александровский сад в аллею, что идет в сторону улицы Барятинского. Теперь адью! Вместе не ходите!

И Ася тут же откололась от товарищей. Ни Казаринов, ни Аматуни ничего не успели возразить. Цолак с удивлением подумал, что, зная Папян с гимназической скамьи, только сейчас открывает для себя всю незаурядность ее личности.

В первом же почтовом отделении Ася отправила условную телеграмму сестре Камо. Опытная конспираторша Джаваир тут же выехала из Баку и утром была в Тифлисе, где сразу же связалась с подпольем.

Ася рискнула вернуться в гостиницу, но не в свой номер, он уже был сдан еще утром, а к Гамиду Султанову. У него она застала заплаканную Амалию.

— Нас нашли ищейки в ресторане при вокзале. Сандро только что хотел заказать официанту лимонаду, как трое полицейских в штатском окружили его. Сначала я сидела как мумия, а потом сорвалась с места, хотела загородить его собой, но меня отшвырнули.

«Это мой жених! Куда вы ведете его, отпустите!» — кричала я.

«Не слушайте ее, генацвале! Я эту девку так просто, от скуки подцепил только что», — смерив меня презрительным взглядом, сказал Сандро. И полицейские ему поверили, не тронули меня.

Амалию трудно было узнать: на ней не было лица.

Гамид молча ходил по номеру из угла в угол, тяжело переживая арест Камо и нескольких его боевиков.

— Сейчас семь вечера, скоро стемнеет, и я поведу вас, сестры мои, в одну из конспиративных квартир. Ибо номер ваш занят, а брать новый для уже уехавших моих родственниц рискованно.

— А как же с Камо и с другими? — спросила Ася. Амалия тоже с надеждой посмотрела на Султанова.

— Пока против них нет никаких улик, надо спешить вызволить их из тюрьмы! А вы постарайтесь и сами не попасть туда, чтобы и о вас не пришлось хлопотать…

— Кто же выдал Камо?

— Э-э… Сатана… Задаешь праздные вопросы. Мы не узнаем об этом до тех пор, пока весь жандармский архив меньшевика Рамишвили — министра внутренних дел нынешнего правительства Грузии — не попадет нам в руки. А это случится лишь в тот день, когда мы свергнем этих прихвостней буржуазии…

Эту ночь девушки провели у одной большевички-грузинки, Этери Капианидзе, работавшей в ресторане «Тиволи» официанткой.

— Возможно, я устрою вас там судомойками, пока подполье решит, как с вами быть дальше, — уже укладываясь спать, сказала им хозяйка маленькой комнатушки, очень миловидная, полнеющая брюнетка, с медным отливом хны в темных волосах.

В эту ночь Амалия не спала и не дала уснуть Асе. Девушки, каждая по-своему, переживали случившееся горе.

Камо неистовствовал в тюрьме. Он устроил там целый бунт, настаивая, чтобы его, не пойманного с поличным, немедленно освободили вместе с его «женой» и «родственницей жены». От Гайка Айрапетяна, Арусяк и Сандро Махарадзе он полностью отказался!

— Да, одна из них — его невеста, другая — ее двоюродная сестра… Брат привез в Тифлис из Москвы познакомить с нами, с родственниками… — уверяла жандармское управление Джаваир.

Она сумела убедить в этом даже свою старшую сестру с ее мужем, тетушку и другую родню. Все это выглядело довольно правдоподобно.

Тем более что и Литвейко стыдливо призналась полиции, что она не только невеста, а невенчанная жена Тер-Петросяна: сошлись-де с ним в Москве. С двоюродной же сестрой своей приехала в Тифлис, чтобы здесь, по кавказским обычаям, обвенчаться. Арусяк Габриелян они назвали своей попутчицей, с которой только что, по дороге из Баку в Тифлис, познакомились.

Камо написал убедительное письмо правительству Грузии, мотивируя свое требование об освобождении тем, что приехал сюда не для борьбы с Грузинской республикой, а как уроженец, подданный Грузии. Одновременно он пригрозил расправой руководителям правительства, если его требование не будет удовлетворено: