Анастасия Акулова - Из огня да в полымя

— Всё, что угодно.

— Хорошо. — Удовлетворённо отозвалась женщина. — Да будет так. Не забывай своего слова. И помни — с того момента, как сбудется твоё желание, ты служишь тьме.

Я, конечно, не восприняла тогда всерьёз её слова. А следовало бы!..

Тьма ночи — моя стихия. Время ведьм.

Всполохи звёзд на небосклоне загадочно подмигивают, будто знают все тайны мира, холодно светит полная луна, щедро орошая землю своей серебряной печалью. Как же я люблю это неповторимое чувство — будто ты становишься невесомее пуха, гонимого порывом ветра… полёт.

— СТОЙ!!! ВСЁ РАВНО ВЕДЬ ПОЙМАЕМ!!! — Истошно орали снизу, портя мне отдых.

Ну вот, так всегда. Бегают, плюются во все стороны, орут и сотрясают воздух пустыми словами — вот вам портрет начинающих инквизиторов. И ладно бы хоть что-то умели, кроме как попусту болтать!.. Слава Богу, в наших краях только такие в последнее время и водятся, ибо если здесь был бы круг настоящих, вышколенных и жестоких инквизиторов — осталось бы от меня и моей наставницы лишь кучка пепла. Хотя, конечно, наставница у меня сильная. Но всё же радует, что состоявшиеся инквизиторы к нам не заглядывают…

…Тот случай в лечебнице навсегда изменил мою жизнь. Ну, начнём с того, что я, сама того не ведая, отдала за спасение тех людей… частичку своей души. А это, кстати сказать, сделало меня начинающей ведьмой — служительницей дьявола и так далее и тому подобное. Ну, так считают люди. На самом деле, дьяволу мы не поклоняемся, кровавые жертвы не приносим… ну, по крайней мере, не часто, и не человеческие. Всего-то колдуем. И пакостим изредка. Но не потому, что так надо, а потому, что люди нас ненавидят и портят нам жизнь, даже если мы им помогаем. Душу продают только Приобретённые, я же — Отшельница. Так называют Врождённых, чья сила вдвое больше Верховных, и которая, в отличие от силы последних, просыпается ещё в раннем детстве. И которым доступны тайные знания, немыслимые заклинания. Только такие, как я, могут жить без клана, но даже таким нужен наставник. И у меня наставница была. Леди Анна, с которой я сбежала, когда меня заподозрили в колдовстве.

Отовсюду, где бы мы ни появились, нас гнали взашей, словно больных чумой. Люди никогда не признают того, чего не в силах понять. Кто-то сказал, что мы, ведьмы — зло, и все подхватили, ведомые чьей-то волей. Возможно, это просто власть не хочет, чтобы был некто более сильный…

Я не знаю, что повлияло — может то, что я потеряла кусочек души, а может то, что на моих глазах сжигали моих подруг, юных ведьмочек, которые за всю жизнь не сделали ничего плохого. Видеть медленную и мучительную смерть небезразличных тебе людей, это… невыразимо. Не найти слов. Я была готова своими руками убить тех, кто это делает, но наставница меня остановила. Это было бы бессмысленно — то я такое против огромной беснующейся толпы? Как бы то ни было, я постепенно теряла сострадание к людям, наполняясь презрением.

Конечно, они скажут, что я презираю их как низших существ, но я презираю их лишь за их абсурдный страх, зависть и злость, которые вкупе порождают невиданную жестокость…

Приземлившись у скрытой в чаще избе осторожно открыла скрипящую дверь, из который лился чадящий свет дешёвых сальных свеч. Ещё с порога слышалось бульканье варева в нашем старом надтреснутом котле, невнятное бормотание наставницы и запах знакомых ингредиентов, которые обычному человеку показались бы весьма и весьма специфическими.

— Добрый вечер, леди Анна, — поприветствовала я наставницу, скидывая капюшон чуть взмокшего от грибного дождика плаща.

— А, Бриана!.. — Хриплый надломленный голос раздался мне в ответ, — Ну как, всё получилось?

Да, я сменила имя после побега. Так, на всякий случай.

— Ещё бы!.. — Не без самодовольства фыркнула я, — Эти зелёные юнцы больше носы задирают. Зато инвентаря инквизиторов у них предостаточно, — с этими словами протянула ей Печать Ведьм — металлический треугольник с непонятными символами. Если, произнеся нужные слова, коснуться этой печатью инициированной (прошедшей испытание) ведьмы, то та мгновенно умирает. При всём при этом такая печать нужна для самого обряда инициации после испытания в положенный срок.

— Молодец. Всё готово. — Слегка улыбнулась леди Анна, так и не отрываясь от варева в котле, — Завтра… завтра испытание. Жаль, привязалась я к тебе уже. Но с того момента, как пройдёшь инициацию, будешь жить сама по себе, и спасаться от инквизиции тоже в одиночестве. Никто тебе не станет помогать.

Как радужно… Однако я была готова, поэтому в ответ на это заявление лишь легкомысленно улыбнулась.

Изменчивое танцующее пламя свечей отбрасывало блики на стены, создавая причудливые, ни на что не похожие образы. В комнате с низким сводчатым потолком сидели двое: властная на вид, высокая женщина с волосами, среди которых кое-где виднелась редкая седина, и девушка с волосами цвета огня, тонкими, худенькими руками и задумчивым взглядом кошачьих изумрудных глаз. Длинными пальчиками она немного рассеянно поглаживала тихонько скулящего рыжего кота, улёгшегося животиком вверх на её коленях. Через некоторое время скуление сменилось довольным посапыванием — зверек уснул.

Женщина, ранее молчаливо наблюдавшая за своей молодой компаньонкой, оживилась и произнесла низким, довольно хриплым голосом:

— Огатус совсем стар стал. Все скулит да скулит, словно молит о смерти, а она все не идет к нему, — при этих словах она подняла тяжелый взгляд на девушку, ожидая ее ответ. Глаза женщины, казалось, впивались в самую душу, перебирали ее, каждую фибру.

— Может, он просит своего Бога об облегчении? Или грехи свои замаливает, за каждую мышь проливает слезы? — голос девушки звучал весело, она задорно тряхнула головой и улыбнулась.

Но её собеседница, кажется, не поняла шутки.

— Если кошачий Бог такой же, как и человеческий, то справедливости ему не дождаться, — отрезала женщина и осторожно взяла спящего кота на руки.

— Леди Анна, — вставая, с тихой усмешкой ответила девушка, — если бы Бог был таким, как вы, мир бы стал серым и холодным, настолько вы пессимистичны. Зато справедливость была бы везде и всегда, — добавила она, уже открыто смеясь.

Та укоризненно покачала головой.

— Наивное ты дитё, — слабо улыбнулась она, — слишком уж ты хорошая, светлая для ведьмы. Так тоже нельзя — в мире полно людей, которые без зазрения совести воспользуются твоей добротой во зло. Тебе нужно быть осторожней. И больше практиковаться.

— Слушаюсь, ваше величество, — шутливо поклонилась девушка, ласково улыбнувшись.

— Не паясничай, — строго ответила её наставница.

За окнами лил дождь, пахло свежестью и сыростью. Женщины жались к камину, как к спасению, наслаждаясь теплом и думая о своём.