Барбара Нейгауз - Радиосигналы с Варты

— Я еще в Москве думал о нем… — начал Андре, а затем добавил: — Ну что же, благодарю тебя за откровенность.

Невойт хотел сказать, что по-товарищески только так и поступают, а потом он думал переговорить с Андре об Алексее, Иване и Василии, которые выделены для сопровождения группы немецких антифашистов, но не успел сделать этого, потому что заметил на узкой лесной просеке какого-то человека. Это был худой незнакомый мужчина, невысокого роста, черноволосый. Он вел велосипед, который подпрыгивал на многочисленных рытвинах. Чем ближе он подходил к партизанам, тем отчетливее становилось заметно, что незнакомец сильно хромает.

— Смотрите-ка, а ведь он идет к нам в гости! — проговорил вдруг Невойт. — И часовой его пропустил… Похоже, он намерен познакомиться с нами.

До 1939 года Ян Вильк был бедным польским крестьянином, занятым только собственным хозяйством. Вместе со своей женой он в поте лица трудился на своем небольшом участке, чтобы прокормить себя и детишек. Этот скромный человек принадлежал к числу тех людей, которые никогда не противятся властям. Когда в сентябре 1939 года разразилась война, Вильк еще глубже ушел в себя, надеясь как-нибудь тихо и незаметно пережить тяжелое время. Но именно из-за этого он и попал в неудобное положение. Фашисты сочли его вполне подходящим человеком и назначили старостой родного местечка, которое теперь называлось не иначе как Блахштадт. Это назначение до смерти перепугало Вилька, однако он, не высказывая никаких возражений, беспрекословно выполнял все, что от него требовали. Единственное, что он старался делать, — это щадить жителей родного села. В душе он решил, что скорее умрет, чем толкнет на смерть других. То обстоятельство, что Лебки лежали вдали от крупных дорог, давало кое-какие преимущества.

Когда позднее в тех местах начала создаваться Армия Крайова, Ян Вильк сразу же был назначен окружным инспектором. Благодаря занимаемому им посту он не был призван в армию, хотя и подходил по возрасту. Как староста, он имел право на беспрепятственное передвижение и, естественно, на всевозможную информацию. Вскоре он был повышен в должности и как член разведывательного подразделения, находившегося на казарменном положении, без долгих проволочек мобилизован в Армию Крайову и приведен к присяге. Начальство относилось к нему со всей строгостью, требуя от него исправного выполнения всех приказов Армии Крайовой. Если бы он отказался повиноваться, то его попросту приговорили бы к смертной казни.

Вильк понимал, что отныне над его жизнью нависла смертельная угроза, однако, как ни странно, это его не испугало. Дело в том, что до этого ему пришлось испытать столько страха, что для нового в его душе не осталось больше места. Более того, он даже почувствовал себя несколько свободнее прежнего, так как стыд, который он испытывал прежде, больше уже не давил на него. Выполняя честно все приказы командования Армии Крайовой, он зарекомендовал себя добропорядочным поляком и надежным человеком.

Его непосредственным начальником был некто Яник, очень смелый человек, который никогда не терял способности трезво мыслить. В польской армии довоенного периода он имел звание подофицера и, хотя был молод, считался опытным разведчиком. Подразделение Яника пряталось в лесах и время от времени меняло свое местонахождение. В полном составе или небольшими группами они контролировали довольно обширную территорию в треугольнике Клобуцк, Андреасхюте и Калети. Сам Яник никогда Вилька не разыскивал: он либо передавал или получал информацию через специального связного, либо вызывал его в расположение одного из партизанских лагерей.

Ян Вильк очень много ездил и довольно часто сам принимал приехавших к нему гостей. Помимо связных Яника к нему иногда заезжал его вышестоящий начальник по кличке Комар. Это был молодой поручник, действовавший официально как бригадир сборщиков смолы, с довольно большими полномочиями. От него Вильк научился правилам конспирации, в которые в свою очередь посвятил и свою жену, подвижную и энергичную, но молчаливую особу.

Известия о карательных мероприятиях, очень часто проводившихся фашистами, по вполне официальным каналам доходили до старосты Лебков. Покорность властям стала его тактикой. Вильк знал, что местные власти считают его довольно ограниченным человеком, и это было ему на руку. Принимая его за простачка, они, не стесняясь, разговаривали при нем обо всем. Случалось так, что лица, которым грозил арест, вдруг исчезали, прежде чем полиция или гестапо успевали их схватить. Но никому и в голову не приходило, что их заблаговременно предупреждал об опасности Вильк.

Как-то ранним августовским утром 1944 года перед домом старосты остановился мотоцикл. Вильк в это время как раз находился во дворе и запрягал лошадь, чтобы съездить за кормом. Во двор вошли два жандарма. Вильк знал их и подумал, что они пришли к нему за молоком и яйцами. Однако оказалось, что жандармы очень торопились и хотели поделиться с ним важными сведениями.

В прошедшую ночь, примерно в два часа, самолет без опознавательных знаков выбросил парашютный десант в районе между населенными пунктами Джевичка Гура и Кокотек. Часовые наружной охраны видели это собственными глазами. В тот же час спецотряд вермахта и подразделение местной полиции по сигналу тревоги были приведены в состояние боевой готовности и брошены на поиски десантников. Завязался бой, в ходе которого был убит один парашютист, а остальные, человек десять, скрылись в темноте. Убитый парашютист был вооружен ручным пулеметом и пистолетом, никаких документов при нем не оказалось, зато были найдены германские марки и американские доллары. В том же месте полицейские разыскали еще один парашют, который, как и оружие убитого, был русского изготовления.

По словам жандармов, не было никакого сомнения в том, что с самолета сброшена хорошо вооруженная группа русских партизан, посланная для установления связи с местными партизанами. Вполне возможно, что среди парашютистов были и раненые, которых партизаны унесли и, вероятнее всего, попытаются устроить среди местных жителей до полного выздоровления, так что ему, Вильку, нужно смотреть в оба и, обнаружив неизвестных, немедленно доложить в полицию.

Ян Вильк понимающе закивал головой, затем разразился ругательствами по адресу русских и заявил, что сделает все, что от него требуется. Когда жандармы укатили в соседнее село, чтобы предупредить тамошние власти, Вильк вошел в кухню. Выпив целую кружку холодной воды из ведра, что стояло возле двери, он задумался. Что же теперь делать? Где сейчас находится Яник, он не знал, а связной от него должен прийти только через несколько дней. И если парашютистам действительно нужна помощь, то они, естественно, не могут долго ждать. Их нужно было направить по правильному пути и сделать так, чтобы они не попали в руки предателей. Вильк подумал, что Яник наверняка, потребует от него обстоятельного доклада о том, что за люди эти парашютисты, спрыгнувшие в его лесу, и где именно они сейчас находятся.