Барбара Нейгауз - Радиосигналы с Варты

— Оставим формальности! Я рад, что наконец-то вижу тебя лично! Вот мы и встретились! — Проговорив это, он отпустил Невойта и, показывая на своих, продолжал: — Это вот Луфа, мой заместитель, а вон там сидит Яник, командир взвода Армии Крайовой, связного от которого вы уже хорошо знаете.

Подошедшие к ним немецкие антифашисты и партизаны Невойта полагали, что двое, сидящие на пеньках, встанут и подойдут к ним, но те даже не пошевелилась. Яник, слегка склонив голову, с любопытством разглядывал пришедших, щуря глаза. На его молодом лице застыло горделивое выражение и, быть может, даже некоторое высокомерие и недоверие. Яник был одет в хорошо сшитый гражданский костюм темного цвета, чистый и отглаженный.

Капитан Невойт коротко и деловито доложил о том, как прошел марш от границы до Гербы. Докладывая, он обращался не ко всем, а в основном к советскому майору.

Когда Невойт кончил докладывать, польский командир что-то сказал на своем родном языке, обращаясь к Шарову, а тот перевел его слова на русский:

— Товарищ Яник просит гостей занять заранее приготовленное для них место и отдыхать. Вскоре вас покормят.

За узкой полоской леса находилась большая поляна, куда Луфа и отвел группу Невойта. Миновав расположение польских партизан, размещавшихся в палатках, он подвел прибывших к ним и сказал:

— Здесь живем мы, советские товарищи, но места вполне хватит и вам. Для немецких товарищей подготовлено особое место, чуть подальше.

И действительно, чуть в сторонке виднелся шалаш. Показав на него, Луфа предложил Андре и его коллегам располагаться в нем.

Шалаш оказался довольно просторным, так что в нем спокойно можно было разместиться всем. Когда разместили в шалаше все снаряжение, Вилли заметил, вылезая из шалаша:

— Строить шалаши они умеют, но сами… какие-то смешные люди…

— Особого доверия к польскому командиру я, откровенно говоря, не испытываю, — прервал его Андре, покачав головой. — А вы поняли, почему они засунули нас в такую берлогу? Как будто мы чумой болеем…

— У них есть основания для того, чтобы быть осторожными, — холодно заметил Эрнст, садясь на траву и вытягивая ноги. — У меня опять разболелась пятка. И вообще я думаю, что для службы в пехоте я явно не гожусь. Ну, чего вы там ухмыляетесь?

Последним из шалаша вылез Макс. Выпрямившись во весь рост, он беззвучно рассмеялся.

— Да вы только посмотрите, как мы все выглядим! Разбойники из драмы Шиллера охотно забрали бы нас к себе.

Все засмеялись. Выглянувшее из-за туч солнце осветило их покрытые копотью лица и перепачканное при тушении пожара обмундирование. Ночью они себя не видели, а теперь не могло быть и речи, чтобы в таком виде показаться где-нибудь в селе. Все стали рассуждать, как лучше и быстрее привести себя в нормальное состояние. В этот момент к ним подошли Василий, Алексей и Иван. Они принесли кофе с молоком и бутерброды с маслом.

Алексей и Иван вскоре ушли, чтобы забрать свои вещи, а Василий сел на землю около немецких товарищей. Он сообщил, что капитан Невойт приказал ему обеспечить немецкую группу всем необходимым, затем внимательно осмотрел весь шалаш и местность вокруг него.

— Хочу вам кое-что посоветовать, — сказал он. — Вы можете отойти недалеко от шалаша, но ни в коем случае не появляйтесь в польском лагере. Воду и все, что вам еще понадобится, мы принесем. Что-то мне здесь не очень нравится. Не знаю почему, но капитан даже не зашел сюда.

— Я за то, чтобы все выяснить, — проговорил Андре, собираясь встать, но Вилли и Эрнст задержали его словами:

— Не усложняй Анатолию и без того нелегкую жизнь. Мы должны доверять ему, а для этого нужно набраться терпения и ждать.

А капитан Невойт тем временем сидел в просторной палатке майора Шарова и, доедая свой бутерброд, думал о том, какие трудности им пришлось испытать в пути.

— Вам, как я посмотрю, тут не так уж плохо, — заметил капитан.

— Такое бывает редко! — Майор усмехнулся и налил горячего чая в две жестяные кружки. — В одну из последних ночей Яник обнаружил поблизости молочную ферму, где нас могут принять как гостей.

— Однако нас он принял как самых последних нищих. Сам расселся как хозяин и смотрит на нас сверху вниз, словно мы бродячие цыгане. Почему он приказал разместить наших немецких друзей отдельно ото всех? Что он, собственно, за человек?

— В целом он вполне порядочный парень, — сказал Шаров. — Правда, он не коммунист, но честен и вполне надежен. Смотрите не напоритесь на его мины. Само собой разумеется, он расставил их не против вас. В самые важные события, которые здесь происходят, я тебя посвящу. Если желаешь, можешь помыться, а я пока переоденусь. В форму я облачился только для встречи с вами, чтобы, чего доброго, не случилось какого недоразумения.

Невойт охотно воспользовался предложением майора. Только теперь он почувствовал себя так, словно после длительного путешествия по чужой земле наконец-то снова оказался дома. Невойту нравилась простота и в то же время неназойливость Шарова. Своим спокойствием и невозмутимостью майор напоминал Невойту Куприянова, которого капитану так не хватало сейчас.

Как только один из партизан принес горячей воды, Невойт начал бриться. А Шаров неторопливо рассказывал обо всем, что ему пришлось пережить после приземления в тылу врага, как с помощью Яника удалось организовать запасные базы и опорные пункты на будущее. После этого объяснения очень многое, что до сих пор казалось капитану неясным и непонятным, сразу же прояснилось. Он начал понимать, что здесь, далеко за линией фронта, многое зависит от того, как люди сумеют приспособиться к местным условиям. От этого будет зависеть и выполнение задания, которое они получили.

Особенно подробно Шаров объяснил капитану особые условия, сложившиеся в польской Армии Крайовой. Не забыл майор сказать и о той опасности, которая может подстерегать немецких патриотов в связи с появлением замаскированного предателя, который действовал в группе Яника. Кто был им, Яник не сказал майору и по сей день.

— С одной стороны, обстановка для наших немецких патриотов складывается довольно хорошо, — продолжал майор, — но с другой — они должны были предполагать, что разыскивать их и охотиться за ними будут хитрые и умные люди.

— Об этом мы уже немало думали. По-видимому, гестапо знало о вашей высадке еще до ее совершения. Когда мы перешли границу, я был уверен, что противник хотя бы на какое-то время потерял наши следы, но появление этого предателя все изменило к худшему.

Невойт порылся в своем узелке с чистым бельем, но не сразу нашел то, что искал.

— Возьми мою чистую рубашку, — предложил ему майор, — а все свои грязные вещички сложи вместе. Жена Вилька постирает их. — Шаров снял с себя военное обмундирование. Раздевался он медленно: под нижним бельем просматривались бинты. — Наша обязанность, — продолжал Шаров начатый разговор, — заключается в том, чтобы уберечь немецких антифашистов от предателей и изменников. При солдатах Армии Крайовой немецкие товарищи ни в коем случае не должны выступать как коммунисты. И пусть не называют друг друга товарищами. Кроме того, что они посланы сюда Национальным комитетом, пусть ничего не говорят. Об этом я уже предупредил Яника. Разумеется, и сам он, и кое-кто из его людей хотели бы поговорить с вами.