Барбара Нейгауз - Радиосигналы с Варты

— Всем к железной дороге! — приказал Срока и первым побежал наискосок.

Тем временем преследователи рассыпались цепью. Их крики перекрывались шумом машин, мотоциклов и громким злобным лаем собак. Выхватив пистолет, он громко выкрикнул:

— Огонь по фашистским бандитам!

Андре и Алексей передали команду дальше, а через несколько секунд по преследователям был открыт огонь из пяти автоматов и двух карабинов. Кто-то громко закричал, затем заскулила раненая ищейка. Фашисты бросились на землю и укрылись за складками местности. Они были настолько ошеломлены нападением, что даже не все из них отстреливались.

Срока первым вскочил на ноги. Он так обрадовался, что готов был пуститься в пляс, но вовремя остановился, поняв, что нужно немедленно действовать, пока фашисты не оправились от шока.

— Прекратить огонь! — скомандовал он. — Бегом — марш! Держаться левей!

— Сейчас, — буркнул ему в ответ Василий, дав последнюю длинную очередь из автомата.

Срока бросился к Эрнсту. Не прошло и минуты, как вся группа собралась в одном месте. Патриоты бежали со всех ног. Пробежав метров триста, они услышали, как гитлеровцы открыли бешеный огонь по тому участку, где они только что были. Через минуту огонь прекратился, а затем снова начался, но уже по другую сторону железной дороги.

— Теперь мы можем немного сбавить темп и спокойно идти своим путем, — сказал Срока, в голосе его послышалось удовлетворение.

Все молчали. Остановились и прислушались они только раз, когда стрельба позади них возобновилась с новой силой. Польские товарищи сопровождали их до окраинной улицы города, где Срока, прощаясь, каждому крепко пожал руку.

— А ты толковый вояка, — похвалил Срока Андре. — Ты свободно справишься, если тебе поручить командовать целым взводом.

— Вот как! А я уже командовал, и довольно успешно, — ответил Андре.

Это его признание на какое-то мгновение повергло Сроку в замешательство, но ненадолго, так как через минуту он как ни в чем не бывало сказал:

— С вами я готов хоть куда, хоть к черту в ад!

Спустя сутки Эрнст и Вилли сидели в крестьянской кухне и читали газету. От чугуна с кипящей водой, который стоял на плите, распространялось приятное тепло. Между иконами на стене висели громко тикающие ходики, стрелки которых показывали пять часов после полудня. Хозяйка дома возилась во дворе с бельем, ей помогала дочка.

Сложив газету, Эрнст откинулся на спинку стула. Он никак не мог сосредоточиться. Из головы никак не шел разговор, который с ним и Фрицем завел сегодня работник хозяина. Утром, когда они вышли покурить во двор, к ним подошел и заговорил худой мужчина. Из его слов они поняли, что это работник, которого хозяин держит на самых разнообразных работах. Хозяин представил им работника, сказав, что он необходим ему хотя бы для того, чтобы вокруг думали, что его интересует прежде всего хозяйство. Работник не был бойцом Армии Крайовой, он состоял в одной из групп коммунистов, которые располагались в Гросс-Штрелице. Работник предложил Эрнсту и Фрицу вступить в контакт с его группой.

Не зная, насколько это достоверно, оба ответили уклончиво, хотя на самом деле предложение заинтересовало Эрнста, считавшего, что с коммунистами будет гораздо легче договориться, чем с бойцами Армии Крайовой. С другой стороны, Люблинец, где они обосновались, вряд ли будет сдан, но еще лучше, если им одновременно удастся закрепиться в двух местах.

Неожиданно Эрнст услышал, как хозяйка дома с кем-то разговаривает, а спустя минуту в дверь просунул голову Тадеуш.

— Камераден, я поздравляю вас с совместным успехом! — проговорил он.

— С каким успехом? — спросил Эрнст.

— Разве Срока тебе не рассказал, что Баста ускользнул от нас?

Патриоты дали правильную оценку своим действиям в Яворнице. Они считали, что неудовлетворительно подготовились к операции, и чувствовали себя виноватыми, так как слепо следовали распоряжениям Сроки. Тот факт, что они все же благополучно выбрались, они отнесли на счет своей собранности.

— После таких разговоров вы и меня начнете критиковать, — проговорил Тадеуш с усмешкой, закрыв за собой дверь и садясь на стул. — Баста человек маленький, после вашего визита он боится даже высунуть нос из дому. По этому поводу я имею довольно верную информацию. Если говорить об этом типе, то операция отнюдь не была напрасной.

— Впредь, прежде чем что-то предпринимать, нужно будет как следует изучить местность, — заметил Вилли. Он повернул голову к двери, в проеме которой показался Андре. До этой минуты он отдыхал на сене, но, заслышав голос Тадеуша, вернулся в дом.

— Ну, что новенького? — поинтересовался он.

— Новостей куча. Но вот он, — Тадеуш показал рукой на Вилли, — начал читать мне мораль, прежде чем я успел рассказать о них. Не пойти ли нам всем лучше в сарай? Для кухни нас тут многовато собралось, а мне как-то не очень хочется прыгать в окошко, если сюда случайно забредет какой-нибудь незнакомец.

С этими словами он провел патриотов в сарай, и там все расселись кто на чем.

— Ты не думай, что я не принимаю никакой критики, — начал Тадеуш, обращаясь к Вилли. — Ошибка там, ошибка здесь, это уже нехорошо. Но вы представляете, что случилось? — И тут серьезность Тадеуша как рукой сняло. Он рассмеялся и ударил себя по коленям. — Овчарки гитлеровцев подняли такой вой, что разбудили все население села, подняв по тревоге батальон вермахта и зондеркоманду. Немцам не удалось вас поймать только потому, что вы пошли не в лес, как это обычно делают партизаны, а вдоль железнодорожного полотна. Гитлеровцы же по рации сообщили на свой склад боеприпасов, который находится в лесу, что вы, видимо, идете прямо на них. Наверное, они здорово перетрусили. После этого тревожного сообщения весь личный состав склада выбежал из казармы и, заняв свои места, открыл ураганный огонь по вашим преследователям, то есть по своим. Те же полагали, что их обстреливают партизаны, и сами открыли огонь по своим. Вот они и палили друг в друга. Ну, как вам это нравится?

— Неплохо получилось, — усмехнулся Вилли. — А кто тебе об этом сообщил?

— Лучше спроси не кто, а откуда. Воробьи начирикали, а уж у нас-то везде есть свои уши. Гитлеровцы говорят о том, что в район Люблинца прорвалось интернациональное подразделение силой до двухсот человек. Это еще что, а другие утверждают, что прорвалось более трехсот человек. Но я не сказал вам о самом важном, что вас заинтересует.

Партизаны внимательно выслушали рассказ Тадеуша.

Оказалось, что событие в Яворнице стало предметом всеобщих разговоров. В немалой степени способствовала этому и болтовня жены Басты, побеспокоившейся о том, чтобы рассказать о приговоре, который антифашисты заочно вынесли ее супругу. Сам Баста вел себя умнее и о деталях умалчивал. Среди местного польского населения, да и среди немецких переселенцев, довольно точно воспроизводились слова Эрнста, сказанные им жене и дочери гестаповского надзирателя.