Вадим Белов - Мир приключений, 1918 № 03

Тѣмъ не менѣе онъ сравнительно спокойно вошелъ въ длинную съ низкимъ потолкомъ комнату, гдѣ его ждали заговорщики. Комната эта, расположенная въ мезонинѣ, тянулась во всю ширину дворца Раньери, который находился вблизи моста Августа въ Римини и выходилъ одной стороной на улицу, а другой на рѣку. Дворецъ, несмотря на все свое великолѣпіе, выглядѣлъ очень мрачно: темные обои покрывали его стѣны; на полу лежалъ коверъ темно-пурпуроваго цвѣта; вся обстановка была изъ чернаго дерева и имѣла крайне похоронный видъ, благодаря бѣлымъ инкрустаціямъ изъ слоновой кости. Освѣщалась она шарообразной алебастровой лампой на тяжеловѣсной подставкѣ и двумя серебряными канделябрами на длинномъ столѣ, стоявшемъ посреди комнаты. Въ каминѣ гьылалъ яркій огонь; былъ январь мѣсяцъ. погода была холодная, и густой слой снѣга покрывалъ улицы.

Раньери, здоровый, цвѣтущій патрицій, радушно привѣтствовалъ Граціани и провелъ его къ столу, за которымъ сидѣло уже пять заговорщиковъ. Одинъ изъ нихъ тотчасъ же всталъ и привѣтствовалъ Граціани. Это былъ человѣкъ высокаго роста, статный, съ продолговатымъ, смуглымъ лицомъ, которое казалось еще болѣе продолговатымъ, благодаря темной, клинообразной бородкѣ. Костюмъ у него былъ черный и отличался большимъ изяществомъ, а на груди висѣлъ медальонъ, сверкавшій брильянтами. Это былъ принцъ Синибальди, дворянинъ Венеціи и посолъ Свѣтлѣйшей Республики, который прибылъ сюда, чтобы поздравить Цезаря Борджіа съ недавней побѣдой его въ Римини.

Собственно Синибальди, а не Раньери, пригласилъ Граціани на это собраніе. Вотъ это обстоятельство и пробудило подозрѣніе въ душѣ молодого воина Борджіи, который не довѣрялъ никому и ничему изъ Венеціи.

Что касается остальныхъ, глаза которыхъ были устремлены на лицо Граціани, то трое изъ нихъ были гражданами Римини, а четвертый — невзрачный и грязноватый на видъ человѣкъ съ блѣдными, впалыми щеками и жидкими, вылинявшими до цвѣта золы волосами, былъ римлянинъ по имени Джина Д’Аньоло — обстоятельство, усилившее подозрительность Граціано. — У римлянина была одна только лѣвая рука, да и то костистая и желтая, словно куриная лапа. Другую руку и съ нее вмѣстѣ и языкъ онъ оставилъ въ Римѣ, лишенный того и другого по приказанію Цезаря Борджіа, котораго онъ поносилъ. Онъ всегда ненавидѣлъ представителей семьи Борджіа, и ненависть эта и злоба нисколько не уменьшились послѣ наказанія; онѣ только до поры до времени затаились въ его душѣ.

Злобные глаза его съ недовѣріемъ остановились на Граціани, когда то гъ занялъ предложенное ему мѣсто; онъ открылъ свой пустой ротъ, издалъ страшный, каркающій крикъ, сопровождаемый странными жестами въ сторону венеціанца.

Синьоръ Раньери занялъ прежнее мѣсто въ концѣ стола; противъ него у другого конца стоялъ принцъ Синибальди, который, разстегнувъ двѣ пуговки своего дублета, вынулъ изъ-за пазухи небольшой крестъ изъ чернаго дерева и слоновой кости.

— Мы сейчасъ сообщимъ вамъ причину, побудившую насъ просить вашего присутствія на сегодняшній вечерь, мессиръ Граціани, — сказалъ онъ. — Отъ васъ будетъ зависѣть оказать или не оказать необходимую намъ помощь. Если вы не согласитесь на нее, вы уйдете отсюда, какъ и пришли; но прежде чѣмъ уйти, вы должны будете дать намъ торжественную клятву, что ни передъ кѣмъ не разоблачите того, что слышали здѣсь.

Принцъ замолчалъ. Граціани откинулъ назадъ голову и медленно окинулъ взоромъ сидѣвшихъ за столомъ. Всѣ глаза были устремлены на него; въ нихъ горѣли недовѣріе и вражда, которыхъ, очевидно, не могла сгладить даже клятва, произнесенная имъ.

Синибальди осторожно подвинулъ крестъ къ противоположному концу стола.

— Поклянитесь же надъ этимъ священнымъ символомъ нашего Спасителя… — началъ онъ, но Граціани вскочилъ на ноги и оттолкнулъ назадъ стулъ.

Онъ узналъ достаточно. Здѣсь было очевидно гнѣздо заговора противъ правительства или, вѣрнѣе, противъ его властелина герцога Валентинуа. Онъ ни въ какихъ объясненіяхъ больше не нуждался и не былъ настолько глупъ, чтобы связывать себя клятвой, ибо молчаніе ставило его на одну степень съ заговорщиками.

— Синьоры, — сказалъ онъ, — я не имѣю обыкновенія слѣпо вмѣшиваться въ какое бы то ни было дѣло и давать клятву въ томъ, что мнѣ неизвѣстно. Прошу разрѣшенія уйги.

Онъ отошелъ отъ стола, собираясь немедленно уйти, но всѣ сидѣвшіе за столомъ вскочили со своихъ мѣстъ и схватились за оружіе.

Граціани обратился къ синьору Раньери, который преградилъ ему путь къ двери.

— Синьоръ, — сказалъ онъ ему, — я пришелъ сюда въ самомъ дружелюбномь настроеніи и притомъ по вашему предложенію, не зная о томъ, что здѣсь ожидаетъ меня. Ввѣряю себя вашей чести, синьоръ, и прошу помочь мнѣ уйти отсюда въ томъ же дружелюбномъ настроеніи и съ тѣмъ же невѣдѣніемъ, съ какимъ я пришелъ сюда. Я требую…

Шорохъ подкрадывающихся шаговъ заставилъ его оглянуться назадъ, и онъ увидѣлъ Аньоло, который въ ту же минуту прыгнулъ къ нему съ поднятымъ вверхъ кинжаломъ. Въ слѣдующую секунду кинжалъ опустился внизъ и скользнулъ по кольчугѣ, скрытой подъ дублетомъ Граціани.

Послѣдній моментально схватилъ его за грудь и швырнулъ на другой конецъ комнаты. Нѣмой налетѣлъ на одного изъ заговорщиковъ, который стоялъ между столомъ и окномъ, сбилъ его съ ногъ такимъ образомъ, что тотъ толкнулъ пьедесталъ изъ чернаго дерева, на которомъ стояла статуэтка купидона. Пьедесталъ покачнулся, и статуэтка, упавъ съ него, ударилась о стекло въ окнѣ, разбила его и вылетѣла на улицу.

Граціани поступилъ такъ безъ всякаго заранѣе обдуманнаго намѣренія, а между тѣмъ все случилось какъ бы по его желанію. Онъ свирѣпо улыбнулся, выхватилъ шпагу и, обернув ь лѣвую руку плащомъ, старался, пятясь назадъ, пробраться къ двери. Но враги сомкнулись кругомъ него, употребляя всѣ усилія, чтобы сбить его съ ногъ; одинъ изъ нихъ пытался проткнуть ему грудь шпагой, а остальные мѣтили ему въ голову.

Онъ защищался отчаянно въ надеждѣ выиграть время, пока не явятся его люди, навѣрное слышавшіе звонъ разбитаго окна; такъ пятился онъ назадъ, дока не уперся спиною въ стѣну, къ которой его прижали три человѣка со шпагами. Онъ не могъ больше отступать, не могъ уменьшить числа своихъ противниковъ, ему ничего не оставалось больше, какъ отражать ихъ удары, пока не подоспѣетъ подкрѣпленіе.

Передъ глазами Граціани мелькнула вдругъ шпага въ рукѣ Синибальди, которая поднялася вверхъ и опустилась. Онъ хотѣлъ отразить ударъ, но было уже поздно; онъ только до нѣкоторой степени уменьшилъ силу удара, который разсѣкъ ему шляпу и черепную кость.

Шпага выпала изъ его рукъ, и онъ, потерявъ сознаніе со струившейся по лицу кровью, тихо скользнулъ вдоль стѣны и скорчился у ея подножія. Синибальди собирался пронзить кинжаломъ его дыхательное горло, чтобы навсегда покончить съ нимъ, когда позади него послышался страшный каркающій крикъ нѣмого, который все время держался у окна, и затѣмъ непрерывный стукъ въ двери. Нѣсколько секундъ стояли заговорщики въ недоумѣніи и ужасѣ. А стукъ въ двери продолжался, и громкіе голоса требовали, чтобы ихъ открыли.