Вадим Белов - Мир приключений, 1918 № 03

— Не смотрите, не слушайте! Зажмите себѣ уши! — прокричалъ шутъ и, бросивъ факелъ въ яму, закрылъ свои глаза руками. Но онъ напрасно предупреждалъ Клодъ, она тяжело налегла на его плечо, и онъ понялъ, что ему предстоитъ унести отъ порога смерти обезпамятѣвшую дѣвушку.

Въ ясномъ ночномъ воздухѣ, Клодъ открыла глаза, но ни о чемъ не спросила шута. Повинуясь его волѣ, съ помощью его руки, которой онъ обвивалъ ея станъ, она пошла вмѣстѣ съ нимъ черезъ лѣсъ; иногда шутъ несъ ее, когда ея ноги подгибались или дорога была неровна.

На зарѣ, на опушкѣ лѣса, Клодъ опустилась на землю, прислонивъ голову къ дереву.

— А мнѣ сказали, что вы въ цѣпяхъ, — проговорила она. — Какъ вырвались вы изъ оковъ?

— Я зналъ, что я вамъ нуженъ, — отвѣтилъ онъ, точно эти слова могли послужить объясненіемъ.

— Какъ вамъ удалось выйти самому и вывести меня изъ ужасной темницы? — опять спросила дѣвушка и вздрогнула.

— Ключъ оставался въ замкѣ,— объяснилъ шутъ. — И на одной цѣпи съ нимъ висѣлъ другой ключъ, открывавшій дверь въ тайный проходъ, выдолбленный въ толщѣ скалъ. Покушайте, мадемуазель, намъ нужно пройти еще полъ мили до того монастыря, въ которомъ я оставлю васъ.

— А вы? Куда вы пойдете? Развѣ я васъ никогда больше не увижу?

— Врядъ ли мы увидимся, мадемуазель.

— Вы спасли мнѣ жизнь…

— Но раньше я пытался лишить васъ ее, — отвѣтилъ онъ.

— Зная, что за это васъ замучатъ, — сказала Клодъ. — Почему вы сдѣлали для меня такъ много?

— По многимъ причинамъ, мадемуазель.

— Назовите хоть одну изъ нихъ.

— Хорошо, одну я скажу, — произнесъ онъ. — Я имѣю дерзость любить васъ, мадемуазель. Мои слова не могутъ принести вамъ вреда, не могутъ и оскорбить васъ.

— Конечно, нѣтъ, — сказала Клодъ. Съ легкой улыбкой она опустила глаза и прибавила — Я же… я люблю воображаемаго джентльмэна изъ шотландскихъ лучниковъ. Вамъ не принесетъ вреда, если вы объ этомъ узнаете.

Съ его губъ сорвалось восклицаніе, но Клодъ, казалось, не замѣтила этого.

— Я слышу, что невдалекѣ журчитъ ручей, — продолжала дѣвушка. — Пойдите, смойте краску съ вашего лица. Разъ мы съ вами никогда больше не встрѣтимся, мнѣ хочется посмотрѣть на ваши черты.

Шутъ ушелъ, исполнилъ ея желаніе и вернулся къ ней съ непокрытой головой, держа въ рукѣ шутовской колпакъ. Лицо, скрывавшееся подъ краской было еще молодо, хотя около глазъ и рта бывшаго шута лежали морщинки. Коротко остриженные черные волосы спутника Клодъ слегка вились. Она пристально посмотрѣла на него и въ воображеніи увидѣла его въ блестящей кольчугѣ, въ нагрудникѣ и въ нарукавникахъ, украшенныхъ серебромъ.

— Вы поѣдете въ Парижъ, — сказала она. — Попросите аудіенціи у короля, и…

— Нѣтъ, — отвѣтилъ онъ, — я слишкомъ долго былъ плѣнникомъ и шутомъ. Мои дни прошли.

Нѣсколько мгновеній она молчала. Свѣтъ на небѣ ширился. На востокѣ загорѣлось опаловое сіяніе. Тишину прорѣзали звуки колоколовъ монастыря.

— День снова возвращается, — сказала Клодъ. Она поднялась на ноги, и подошла къ молодому человѣку съ нѣжной улыбкой въ своихъ темныхъ глазахъ.

— Вы спасли мнѣ жизнь, — сказала Клодъ. — Если хотите взять ее, — она ваша. Возьмите же ее, Джонъ Гордонъ.

Могучій царь пустыни, левъ, оказываетъ у себя на родинѣ, въ Африкѣ, огромное вліяніе на туземныхъ жителей.

Они считаютъ льва превращеннымъ человѣкомъ, осужденнымъ за какое нибудь преступленіе на пребываніе въ образѣ звѣря. Они вѣрятъ, что нѣкоторые люди могутъ добровольно превращаться во львовъ и что души умершихъ вождей также переселяются въ нихъ и дѣлаютъ ихъ неуязвимыми.

Ливингстонъ разсказываетъ, что однажды онъ убилъ буйвола, а голодный левъ, привлеченный запахомъ, подошелъ къ самымъ палаткамъ каравана и разбудилъ всѣхъ своимъ ревомъ.　

Одинъ изъ туземцевъ вышелъ изъ палатки и обратился ко льву съ рѣчью въ надеждѣ, что она заставитъ хищника благоразумно удалиться.

— Ты воображаешь, что ты вождь? Хорошъ вождь! Развѣ вождь станетъ шататься ночью вокругъ шатровъ, чтобы украсть буйволоваго мяса? Неужели тебѣ не стыдно? Развѣ вожди такъ поступаютъ? Ты трусъ, а не вождь! У тебя въ груди не царственное сердце, а жалкій камень, вотъ　что! Неужели ты самъ не можешь добн гь себѣ буйвола?

Но голодный левъ, пришедшій поживиться буйволовымъ мясомъ, конечно, нимало не смутился этими упреками и оскорбленіями, и путешественнику ничего болѣе не оставалось какъ прибѣгнуть къ иному способу увѣщанія царя пустыни — его пришлось застрѣлить, чтобы спасти буйволовое мясо и самихъ себя.