Чарльз Диккенс - Приключения Оливера Твиста [адаптированный пересказ]

Спустилась глубокая тишина… ни шороха… ни вздоха… Виновен!

Зал огласился громкими криками, повторявшимися снова и снова. Это был взрыв радости толпы, ликующей при вести о том, что Феджин умрет в понедельник.

Шум утих, и его спросили, имеет ли он что-нибудь сказать против вынесенного ему смертного приговора. Вопрос повторили дважды, прежде чем Феджин его понял.

– Господа, я старик… безобидный старик… – прошептал он и умолк.

Его повели через комнату, находившуюся под залом суда, где арестанты ждали своей очереди. Потом сопровождающие увлекли его по мрачному коридору, освещенному несколькими тусклыми лампами, в недра тюрьмы.

Здесь его обыскали, а потом отвели в камеру для осужденных и оставили одного.

Он опустился на каменную скамью, служившую стулом и ложем, и попытался собраться с мыслями. Но в голове непрерывно крутились слова судьи: быть повешенным, за шею, пока не умрет… Быть повешенным за шею, пока не умрет…

Когда совсем стемнело, он начал думать обо всех знакомых ему людях, которые умерли на эшафоте – а некоторые не без его помощи. Может быть, кое-кто из них находился в этой самой камере и сидел на этом самом месте. Должно быть, десятки людей проводили здесь свои последние часы. Феджину показалось, что он сидит в склепе, устланном мертвыми телами…

Словно во сне, он пережил ночь и последующий день, а потом настала ночь с субботы на воскресенье. Это означало, что ему осталось жить только одну ночь. И пока он размышлял об этом, настало воскресенье.

Площадка перед тюрьмой была расчищена. Несколько крепких брусьев, окрашенных в черный цвет, положили заранее, чтобы сдержать натиск толпы. Это было нелишним, потому что многие ожидали зрелища казни. С раннего вечера маленькие группы бродили вокруг места, отведенного для эшафота, переспрашивая, не отложен ли приговор, не отменен ли?

Накануне назначенного времени у калитки привратницкой появились мистер Браунлоу и Оливер и предъявили разрешение на свидание с заключенным, подписанное одним из шерифов. Их немедленно впустили.

Слуга открыл внутренние ворота и темными, извилистыми коридорами повел их к камерам.

Они миновали несколько массивных ворот, пока не вступили в коридор с рядом дверей по левую руку. Подав знак остановиться, дежуривший тут тюремщик постучал в одну из них связкой ключей. Затем вместе с тюремщиком мистер Браунлоу и Оливер вошли в камеру.

Осужденный сидел на скамье, раскачиваясь из стороны в сторону. Лицо его больше напоминало морду затравленного зверя, чем лицо человека. Он без умолку что-то бормотал, словно бредил и, очевидно, принял вошедших за часть своей галлюцинации.

– Славный мальчик, Чарли… ловко сделано… – бормотал он. – Оливер тоже… ха-ха-ха!.. и Оливер… Он теперь совсем джентльмен… совсем джентль… уведите этого мальчика спать!

Тюремщик взял Оливера за руку и, шепнув, чтобы он не боялся, молча смотрел.

– Уведите его спать! – крикнул Феджин. – Он… он… причина всего этого. Дадут денег, если приучить его… Билл, не возитесь с девушкой… режьте как можно глубже глотку Болтера. Отпилите ему голову!

– Феджин! – окликнул его тюремщик.

– Это я! – встряхнулся еврей. – Я – беспомощный старик, милорд! Дряхлый, дряхлый старик!

Тут он заметил Оливера и мистера Браунлоу. Забившись в самый дальний угол скамьи, он спросил, что им здесь нужно.

– У вас есть кое-какие бумаги, – подойдя ближе, сказал мистер Браунлоу, – которые передал вам человек по имени Монкс.

– Все это ложь! У меня нет ни одной, ни одной!

– Ради господа бога, не говорите так сейчас, на пороге смерти! Ответьте, где они. Вы знаете, что Сайкс умер, что Монкс сознался… Где эти бумаги?

– Оливер, подойди! Я хочу сказать тебе что-то на ухо, – позвал Феджин, а когда мальчик подошел, зашептал. – Бумаги в холщовом мешке спрятаны в отверстии над самым камином в комнате наверху… Я хочу поговорить с тобой, мой милый. Я хочу поговорить с тобой.

– Хорошо, – ответил Оливер. – Позвольте мне прочитать молитву. Прошу вас! Сделайте это вместе со мной, и мы будем говорить до утра.

– Ты можешь вывести меня отсюда! Да, я знаю, ты можешь. Пойдем, я не хочу оставаться здесь! – он подталкивал Оливера к двери и горбился, словно пытаясь спрятаться за худенькой спиной мальчика.

– Вам больше не о чем его спрашивать, сэр? – спросил у мистера Браунлоу тюремщик.

– Больше нет никаких вопросов.

– Тогда прошу.

Дверь камеры открылась, и вернулись сторожа.

– Поторопись, Оливер! – крикнул Феджин. – Веди меня! Веди без шума, но не мешкай. Скорее, скорее!

Сторожа схватили его и оттащили назад. Феджин отбивался и кричал так, что это было слышно во всех коридорах.

Оливер чуть не упал в обморок после этой страшной сцены и так ослабел, что в течение часа, если не больше, не в силах был идти.

Светало, когда они вышли. Уже собралась огромная толпа, люди толкались, спорили, шутили. Все говорило о кипучей жизни – все, кроме страшных предметов в самом центре: черного помоста, поперечной перекладины, веревки и прочих орудий смерти.

Не прошло и трех месяцев, как Роз Флеминг и Гарри Мэйли сочетались браком в деревенской церкви, где несколько раньше Гарри принял сан священника. В тот же день они вступили во владение своим домом. Этот коттедж они делили вместе с миссис Мэйли, которая всячески помогала молодым и была необыкновенно счастлива.

После тщательного расследования обнаружилось, что если остатки промотанного состояния, находившегося у Монкса, разделить поровну между ним и Оливером, каждый получит по три тысячи фунтов. Так и было сделано. Монкс уехал в Новый Свет, где, быстро растратив все, вновь вступил на прежний путь. За какое-то мошенничество он попал в тюрьму, где был сражен приступом прежней болезни и умер. Так же далеко от родины умерли уцелевшие члены шайки Феджина.

Мистер Браунлоу усыновил Оливера и они, вместе со старой экономкой поселились неподалеку от приходского дома.

Доктор, вскоре после свадьбы молодой пары, вернулся в Чертси. В течение двух-трех месяцев он скучал, а затем, передав практику своему помощнику, поселился в холостяцком коттедже на окраине деревни, где его молодой друг был пастором. Здесь он увлекся садоводством, посадкой деревьев, ужением, столярными работами и прочим, прочим. Во всех этих занятиях он прославился как величайший авторитет. Нередко его навещал мистер Гримуиг.

Ноэ Клейпол, получил прощение от Коронного суда благодаря своим показаниям о преступлениях Феджина. Рассудив, что его профессия не столь без опасна, как хотелось бы, он сначала не знал, где искать средств к существованию. Однако, после недолгих размышлений он взял на себя обязанности осведомителя и добился приличных заработков.