Мариан Реняк - Митра

— Время проведения операции «Амина» перенесено с двадцать второго на двадцать восьмое августа.

Возмущенный полковник вскочил с кресла.

— Они с ума сошли! Да, с ума сошли! Шестнадцатого июня русские направили ноту протеста, — говорил он взволнованно, — ссылаясь на договор, подписанный с Ираном в 1921 году. Семнадцатого августа наш посол в Тегеране по поручению фюрера предложил иранскому правительству военную помощь в случае конфликта с Советами, а иранское правительство вежливо отклонило предложение, ссылаясь на нейтралитет. Недавно Би-би-си начало острые нападки на шаха. А мы что делаем? Мы должны были сделать это еще два месяца назад! А когда наконец получили разрешение приступить к акции, в последний момент Берлин опять оттягивает начало на шесть дней. Господа, вы знаете, что сейчас счет идет не на дни, а на часы? Я знаю, — продолжал полковник, — кто в этом заинтересован, кому не нужен успех операции «Амина». Это Шелленберг. Да, господа, Вальтер Шелленберг. Я его знаю. А знаете почему? Потому, что он ненавидит адмирала Канариса! Отсюда и нежелание проводить операцию «Амина». При этом пострадают интересы третьего рейха, а наш труд просто пропадет. Ну что ж, нам остается только надеяться, что до двадцать восьмого августа ничего особенного не произойдет. В противном случае мы потеряем не только Иран, но и источники нефти на Ближнем Востоке, и кто знает, возможно… — Полковник спохватился, что сказал слишком много, и, не закончив фразы, упал в кресло.

Марта поняла, что тайное заседание подходит к концу. Она быстро вернулась в свою комнату, записала услышанное, затем вынула листовки из шкафа и положила их вместе со своей запиской в ночную тумбочку, прикрыв туалетными принадлежностями. Потом побежала в ванную комнату, открыла кран с горячей водой и мгновенно разделась. Она едва успела сесть в ванну, как услышала шаги Ганса, возвращавшегося к себе. Он обратил внимание, что Марта повторила свой номер с купанием.

Посмотрев на полку с книгами, он убедился, что листовок там нет. «Значит, это она!» — подумал Ганс. И тут же принял решение: достал из ящика письменного стола складной нож с пружиной, спрятал его в карман и заглянул в ванную комнату. Как он и предполагал, Марта лежала в ванне.

— Опять болит голова? — спросил он заботливым тоном.

— Да, мой дорогой, не знаю почему, но все время чувствую себя усталой.

— Вижу, на этот раз не намазала голову хной.

— Не хочу больше, ванна и без того меня успокаивает.

— Послушай, — сказал Ганс мягко, — я хочу, чтобы ты поехала со мной к одному человеку. Я плохо его понимаю. Поможешь мне?

— Это важная особа?

— Нет, обычный странник. Я организовал у него явку, и для меня этот разговор очень важен.

— Если ты этого хочешь, я с удовольствием поеду, — согласилась Марта. Она вышла из ванны, вытерлась полотенцем и начала одеваться. Ганс взглянул на ее туфли. Да, это те самые каблучки, которые он видел из-под портьеры.

Через полчаса супруги были уже на окраине города. В это время обычно шоссе было пусто. Через окна машины Марта видела высокие трубы большого кирпичного завода. Время от времени мимо проносились уложенные у дороги штабеля кирпича.

— Куда мы едем? — спросила Марта.

Ганс задал встречный вопрос:

— Как давно ты за мной шпионишь?

— Ты о чем? — удивленно спросила иранка.

— Как давно ты за мной шпионишь? — повторил Ганс, глядя ей прямо в глаза.

— Не понимаю. — Обеспокоенная, Марта хотела выиграть время. — Ты страдаешь подозрительностью. Ты два раза повторил один и тот же вопрос, а я не знаю, о чем речь.

Ганс остановил машину, выключил мотор. Выждал с минуту, рассчитывая, что нервы Марты не выдержат, затем прямо спросил:

— Сколько ты получила от Вильяма за последний микрофильм? Не говори только, что ничего не понимаешь. Сегодня я видел, как ты пряталась за портьерой. Итак, я тебя слушаю.

Марта молчала, охваченная паникой.

— Я признаю, — продолжал Ганс, — что информация, которую я получал от тебя, имеет большую ценность. Платили за нее хорошо. Но я хочу навести порядок в собственном доме и выяснить наши отношения. Я совсем не намерен тебя терять. Итак, говори!

Марта начала медленно успокаиваться. «Возможно, Гансу нужно только дезинформировать англичан?» — подумала она и решила играть в открытую.

— За каждую переданную информацию я получала сто фунтов стерлингов.

— Как давно?

— Я решилась на этот, шаг, когда ты мне приказал сделать аборт и шпионить для вас. Помнишь, я тебя умоляла и говорила, что хочу быть только хорошей женой, хочу только любить тебя и заботиться о тебе? А ты толкнул меня в его постель. Да, ты ведь ясно сказал, что я должна возобновить роман с Вильямом…

Ганс уже почти не слушал, его интересовало другое.

— Да! Исключительно ловко ты исполняла свое задание. Действовала абсолютно открыто, и в этом заключалось все твое коварство. Как ни в чем не бывало шла к английскому консулу, несмотря на то что они там хорошо знали, кто я. А потом с бессовестной откровенностью и простотой докладывала мне об их планах. Ты все делала так, что даже я, хитрая лиса, тебе поверил. Думал, работаешь только на меня. А ты, коварная и ловкая бестия, обманула и меня, и Вильяма.

— Я не хотела, — откровенно сказала Марта. — Ты меня к этому принудил.

— Я уверен, что Вильяму ты сказала то же самое. Объясни мне лучше, для чего тебе столько денег.

— Чтобы открыть самый шикарный салон мод в Тегеране.

— Врешь!

— Зачем мне врать? Это правда. Эта мысль пришла мне в голову, когда я поняла, что о своей судьбе должна заботиться сама. Ни тебе, ни кому бы то ни было другому я уже не доверяла. В конце концов, все решают деньги…

— Врешь! Врешь ты, потаскуха! Ты зарабатывала деньги для этой своей организации. Они дали тебе это задание, и ты отлично играла свою роль. Даже трудно поверить, что делала это дочь иранского офицера, сторонника Германии, идейная фашистка. Знали, кого выбрать!

— Что ты говоришь? Для какой организации? — Марта была действительно изумлена.

— На этот раз ты не обманешь меня.

— Ганс, я действительно не знаю никакой организации. Я работала исключительно для себя. Могу показать тебе деньги, они спрятаны дома.

— Скажи мне, что это за организация — «Митра» и какую роль в ней ты выполняешь?

— «Митра»? Какая «Митра»? Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Откуда взялись листовки, спрятанные между книжками? Затем они вдруг пропали, как только ты вернулась в комнату.

— Листовки? Ничего об этом не знаю. — Марта говорила решительным тоном. — Ничего не знаю.

— Если бы я разговаривал с профессиональным агентом, то мы еще могли бы договориться. Но я имею дело с коммунисткой.

— Ты ошибаешься! — сказала Марта. В ее голосе совсем не было страха. — Я не коммунистка. Я делала все на свой страх и риск и готова за это платить любой ценой. А что касается группы «Митра», то ведь каждый в городе о ней знает. Хочу тебе только сказать, что, несмотря на твою расчетливость и хитрость, в борьбе с ними не выиграешь. Они проникли повсюду.