Мумтоз Мухамедов - Рядом с врагом

Шерали осторожно, стараясь не помешать Опанасу Гавриловичу, повернул к дому.

…В последние дни погода резко изменилась. Ночи стали холодными, выпадала обильная роса. Только днем солнце припекало еще по-летнему.

Ночами на темном небе мерцали звезды. Месяц, плывущий среди миллионов золотых точек, освещал мягким и спокойным светом неприметные лесные тропинки. Тихо, задумчиво шумели уходящие ввысь верхушки прямых, стройных сосен.

Степан Иванович и Шерали направлялись в глубь леса, к блиндажам, где сейчас находились основные силы лесного гарнизона. Разъезд лежал в стороне от партизанских блиндажей, но, несмотря на это, Шерали ради осторожности предложил Степану Ивановичу:

— Давайте на всякий случай расстанемся здесь.

Один из блиндажей, построенный по ту сторону озера, был совершенно незаметен для глаза: он скрывался среди деревьев, сверху заваленный землей и забросанный еловыми ветками.

В нем размещался штаб «Маленького гарнизона».

С землянками, где расположились партизаны, он связывался хорошо замаскированными глубокими ходами. Все здесь было сработано прочно, основательно, приспособлено для длительного пребывания в лесу. На подступах к блиндажу разместились посты.

Порой они давали о себе знать.

— Стой! Кто идет? — раздавался в темноте из-за кустов голос.

Шерали отвечал паролем.

Из блиндажа доносился чей-то богатырский храп. При свете фитилька, плававшего в банке с салом, комиссар увидел и бодрствующих. Сержант Гизатуллин, медицинская сестра Аня Маслова, еще несколько партизан беседовали вполголоса, почти шепотом

— …И каждый день сдаем города! — со вздохом говорил Гизатуллин, рассматривая ученическую карту, лежавшую у него на коленях.

— М-да… — произнес задумчиво пожилой колхозник.

Вот уже неделя, как этот колхозник сбежал из села и пришел к партизанам. Многого наслышался в селе. Немцы говорят о скорой победе.

— Собираются к ноябрю быть в Москве, фрицы-то. Так и заявляют: скоро кончим с вашей властью…

Вдруг храп прекратился и с нар послышалось:

— Все это временно, хлопцы!

Это подал голос дед Митяй. Он явился в лесной гарнизон со своим внуком-подростком. И, как бы извиняясь, сказал тогда комиссару:

— Я бы и сынов привел, да они все по ту сторону фронта. Надо полагать, встретятся с нами. Я так думаю, — откашлявшись, продолжал дед, — зайдут фашисты вглубь, а потом одним ударом их и прихлопнем. Когда-то и Кутузов таким манером Наполеона кончал.

Кто-то весело заявил:

— О… Наш дед Митяй знаток в военных делах!

— А что ж? Почему не знать, — самодовольно ответил дед. — В народе о Михайле Илларионовиче баек много. Да и старший внук мне в книжке читал.

Старик оживился. Вероятно, ему доставляло удовольствие, когда такое большое общество интересуется внуком и вообще его, деда Митяя, знаниями.

— Ох и читали же мы с ним! Он грамотный, внук-то! И все интересные книги попадались. А где он теперь, и не знаю, — печально закончил старик. — Он ведь солдат у меня. Там же, где и сыны…

— Не кручинься, дед, — подбодрил кто-то из партизан. — Живым и здоровым вернется. Еще начитаетесь вы с ним книг.

— Дай-то бог! — вздохнул старик и только было собрался рассказать о недавней хорошей жизни, как, взглянув в сторону двери, заметил Шерали Султанова.

— Здравия желаем, товарищ комиссар! — поприветствовал дед. — Чего на свете новенького?

Шерали обычно приходил сюда с новостями. Правда, не были они радостными, веселыми. Но скрывать их он не собирался. Партизаны должны знать правду.

— Пока что, Дмитрий Устиныч, к сожалению, все по-старому! — ответил Шерали. — Как поживаете?

— Тоже по-старому, скучаем по настоящему делу. Руки чешутся.

— Ну вот и хорошо, — поддержал Шерали. — Не сегодня-завтра почешем руки. Да так, чтобы фриц надолго запомнил.

В землянке стало оживленней. Люди с нетерпением ожидали этого дня. Но райком партии не давал пока своего согласия на боевые действия «Маленького гарнизона»: «Подготовьтесь, по-настоящему подучитесь!»

Подозвав к себе сержанта Гизатуллина, Шерали шагнул за перегородку. Поправив автомат, висевший на груди, и лихо сдвинув пилотку на самый лоб, сержант, откашлявшись в кулак, пошел за комиссаром.

Здесь, за перегородкой землянки, и был штаб.

Комиссар сел за грубо сколоченный стол, на котором, мигая, горела самодельная лампа.

— Сержант Гизатуллин явился по вашему приказанию!

— У меня к вам просьба, сержант. Вот «боевой листок», который доставили сегодня нам из райкома. Я прошу провести в землянках читку. Надеюсь, что вы это выполните так же аккуратно и толково, как и все другие поручения, которые вам давались.

Гизатуллин — стройный, высокий, всегда подтянутый. Когда он внимательно кого-нибудь слушает, то обязательно прищурит и без того узкие глаза. Прищурит так, что трудно различить их цвет.

Вот и сейчас он по привычке прищурил глаза, подался вперед. Явно задание по душе — ведь появление в землянке «боевого листка» привлечет общее внимание.

— Ваше приказание будет выполнено, товарищ комиссар.

Сержант взял «боевой листок», по-уставному повернулся, щелкнул каблуками. Комиссар остановил его:

— Запомните, сержант: города, оставленные нами вчера, советский народ вернет назад. Обязательно. В это нужно верить. Так и разъясните бойцам.

Шерали взглянул на часы: что-то долго нет Степана Ивановича. Комиссар задумался. Потирая пальцами веки, отяжелевшие от бессонницы, он встал и подошел к окошку, находившемуся под самым потолком. Шерали отдернул темную занавеску — и в блиндаже сразу стало светлее. Вдали, за деревьями, виднелось озеро. Предутренний ветер донес со стороны разъезда редкие приглушенные выстрелы.

В блиндаж торопливо вошел Степан Иванович. Он только начал рассказывать об успехе засады, устроенной партизанами на разъезде, как на пороге появился Опанас Гаврилович. По всему было видно, что старик разгневан. Причиной его гнева был Равчук, рыжая борода которого выглядывала из-за спины Приходько.

— Что случилось, отцы? Почему шум, а драки нет? — обратился комиссар к лесникам.

— Спрашивай вон его, — Опанас Гаврилович кивнул головой на Равчука.

Комиссар перевел взгляд на Равчука.

— Ехал я на разъезд, а Опанас Гаврилович…

— А чего, чего тебе там делать, а? Скажи, что ты там забыл? — зло выкрикнул Опанас Гаврилович. — Наши устроили засаду, а он, видите ли, захотел прогуляться! — Опанас Гаврилович уже тише, спокойней обратился к командиру отряда: — «Куда?» — спрашиваю его, а он: «Мне на разъезд нужно!» «А что тебе там делать?» — спрашиваю, а он: «Ты не командир, Гаврилыч!»

Старик перевел дух.