Мумтоз Мухамедов - Рядом с врагом

— «Ах, — говорю, — если я не командир, тогда пойдем до командира!» Вот и привел!.. Что ему делать на разъезде? — снова вскипел старик.

Шерали пригласил Равчука присесть. Тот, комкая в руках фуражку, опустился на табуретку под самым окном. Комиссара заинтересовала история, но он старался ничем этого не выдать.

— Все наши вернулись? — спросил он Степана Ивановича.

— Вес, — ответил Степан Иванович. — Есть и новенькие! — Но вдруг он умолк и взглядом указал на Равчука: «Сначала побеседуй с ним!» Но комиссар ответил взглядом: «Давай уж рассказывай, не томи душу».

— Из меня плохой рассказчик, не могу коротко говорить, — улыбнулся Степан Иванович. — Так вот: почти до утра пролежали мы в засаде. Потом слышим со стороны разъезда винтовочные выстрелы. Что такое? Ничего не понимаю! Я ведь знаю, что червонногаевцам здесь нечего делать, да и не придут сюда, не поставив нас в известность. Послал человека узнать. Оказывается, на разъезде фашисты. Словом, была не была, двинулись потихоньку вперед. Подходим к разъезду, а он пуст! Вот те и на! Совсем ничего не понятно! Разбежались проклятые? А может, решили устроить ловушку?

Когда осталось до разъезда шагов пятьдесят, из окна станционного помещения раздался выстрел, и пуля попала в руку Макарову. Я приказал дом забросать гранатами. Подошли ближе к разъезду. Вспыхнул домик. Но мерзавец, что Макарова ранил, исчез. Вдруг с другой стороны, из леса, навстречу нам — группа красноармейцев. «Мы знали, что вы партизаны» — говорят они. «Откуда же вы знали?» — спрашиваем. «Свет не без добрых людей! Веди, говорят, в штаб к командиру! Нам дальше идти некуда и незачем. Будем вместе бить фашиста!»

Тогда я говорю им: «Сначала мы выполним задание, а потом вас поведем. Между прочим, говорю, я и есть командир». — «Вот и славно! — отвечают они. — Что за задание? Разрешите и нам принять участие». Ну, короче говоря, помогли они перерезать все телефонные и телеграфные провода на разъезде, да и еще кое-что «привести в порядок». Рельсами занялись. По всему видно — ребята боевые. Хорошее пополнение. С ними можно приниматься за настоящие дела.

— А много их? — спросил Шерали.

— Не в этом дело, — осторожно ответил командир. — Главное, говорю, — опытный, боевой народ. И уже знакомы с повадками фашистов.

— Оружие есть?

— Конечно, есть! Это настоящие солдаты! — гордо подчеркнул Степан Иванович и, улыбнувшись, добавил: — Они без штанов остались бы, но оружие бы сохранили.

— Действительно пополнение. Вовремя…

— Так вот… — продолжал командир. — Привели мы разъезд в надлежащий вид… — Он вздохнул. — Жаль… Свой все-таки, но что поделаешь… Потом в лес. Только отошли от разъезда, как слышим гудок. Паровоз с вагоном, с одним. Была бы взрывчатка, остановили бы на память. Но пока что до всего не дошли руки.

— Немцы в вагоне?

— Они… Кто же еще, — снова вздохнул Степан Иванович. Выскочили из вагона и в белый свет давай палить. Хотя видят, что на разъезде ни души…

— В эту самую минуту и появился Равчук, — подхватил Опанас Гаврилович. — Гляжу, а он в сторону пробирается! Что тебе там было надо?! — снова крикнул лесник. Он все еще не мог успокоиться.

Шерали взглянул на тестя: «Сейчас, батько, сейчас».

— Об этой истории впервые слышу, — сказал Степан Иванович. — Мы отправились домой и не видели Равчука.

— Что вы собирались делать на разъезде? — спокойно спросил комиссар Равчука.

Равчук сидел, опустив голову, и продолжал нервно комкать в руках фуражку.

— А узнать, сколько там осталось еще немцев, для чего же еще! — буркнул он. — Я ведь связным считаюсь.

— Верно, вы считаетесь связным. Но разведчиком вас никто не назначал.

— Да ведь как все это получилось. — Равчук развел руками. — Думаю, дай и я покажу себя, проявлю, так сказать, инициативу… а то среди людей и незаметен как-то…

— Так, так… — проговорил командир. — Ну, в таком случае, для вас найдется подходящая работа, учтем ваше желание. Вот будет бой, поручим ответственное задание. Поручим, товарищи? — обратился он ко всем.

Шерали и уже слегка успокоившийся Опанас Гаврилович согласно кивнули головами.

— Верно, конечно. Если человек изъявляет желание…

— Так и сделаем. А теперь идите отдыхайте, друзья!

Все вышли, остались только Шерали и Степан Иванович.

— Этого разведчика-любителя хорошо знаешь? — спросил командир.

— Знаю. По работе в лесу. А что?

— Ничего, я так просто спросил, — ответил Степан Иванович и после паузы продолжал: — Я не очень с ним близок был. Мне что-то глаза его не нравятся. Он все их прячет. А впрочем, трудно что-нибудь сказать: мало ли с каким характером бывают люди! Слышал я о нем: говорят, он дик, нелюдим.

Шерали улыбнулся:

— Что же, разве это грех? Характер такой — нелюдимый.

— Грех-то не грех. А проверить следовало бы.

Комиссар посмотрел в окошко и задумчиво, словно про себя, сказал:

— Да. Проверить следует. В этом ты прав. Я, собственно, специально при нем и затеял весь разговор.

Раньше здесь помещался районный отдел лесного хозяйства, или, как его коротко именовали жители, «лесхоз».

Раньше здесь толпились неуклюжие, непривычные к городской обстановке люди. Они спорили и курили. Курили много. Дым, крепкий, густой, постоянно висел в комнатах серым облачком.

Люди приезжали из лесов. Там, в непроходимых чащах, исчезала их неуклюжесть. По еле заметным тропинкам люди двигались легко, по-хозяйски осматривал свои владения.

Раньше здесь…

Да! Все это было раньше.

Сейчас на стенах уцелели редкие плакаты о правилах рубки, посадки деревьев. На плакатах — густой слой пыли. Она словно старается закрыть это последнее напоминание о бескрайних просторах, о свежем ветре, о шелесте зеленых листьев.

Тамара тяжело вздохнула и, опустив голову, уткнулась лицом в колени.

Она сидела на полу у стены. Вчера еще раз, второй раз за время ареста, какой-то немец бросил в комнату сноп свежей соломы. Немец хохотал, указывая на солому.

— Перин… Ковер…

Эти слова он, вероятно, выучил специально.

Женщины равнодушно посмотрели на веселого пьяного солдата, словно не замечая его.

Фашист перестал смеяться, зло выругался и захлопнул дверь.

«Как быстро они все оборудовали, — невольно подумала Тамара. — Стоял дом, обыкновенный дом, где люди беспокоились о лесах, стремились как можно больше взять у природы, как можно богаче сделать родной край. А сейчас?..»

Очень быстро из мирного обыкновенного дома фашисты соорудили застенок, тюрьму. Соорудили умело, прочно. Чувствовалось, что это делали опытные специалисты, мастера.

Тамара подняла голову и посмотрела в противоположный угол. Там, сжавшись в комочек, то и дело поправляя порванную кофточку, сидела девушка. Ни к кому не обращаясь, она что-то бормотала бессвязное, непонятное.