Виктор - Страшные Соломоновы острова

Поскольку этот язык совпадал по направлению с нужным нам азимутом, было решено считать его отправной точкой начала поиска. Да и береговая линия, изгибаясь маленькой бухточкой, подводила к той же мысли.

– Хеля, послушай, – обратился я к девушке. – Сейчас наступила самая интригующая часть поиска. Нам надо угадать траекторию. И мозги, а вернее, чуйка каждого из присутствующих приобретает колоссальную ценность. А также каждая имеющаяся в наличии пара глаз. Мы сейчас пойдем по лесу. Через полтора километра будет следующий берег. Попробуй представить себя на месте тех людей. Смотри очень внимательно на рельеф местности.

Где бы ты повела упряжки с ладьями? Где бы отдохнула? Где, возможно, меняла бы лошадей? Внимательно смотри на почву под ногами. Вряд ли волок проходил по глинистым местам. Лошади моментально раздолбают глину копытами до состояния болота. Но и явные возвышенности – тоже не лучший вариант для дороги. В общем, включайте с Дитером интуицию и попробуйте стать на время теми самыми артельщиками, волокущими суда по этим местам. Оценивайте каждый холмик, каждую ложбинку. Наличие-отсутствие деревьев смущать не должно. За прошедшее время их тут четыре поколения сменилось как минимум. Угу? – и уставился ей в лицо, мимолетно отмечая понимающий кивок.

«Нет, ну глазищи... Погибель просто...» – вихрем пронеслось в моем мгновенно закипающем мелкими пузыриками мозгу, и я колоссальным усилием воли задержал на уровне Хелиного воротника, норовившего сползти все ниже и ниже, свой красноречиво изголодавшийся взгляд. Одновременно стараясь придать ему максимально равнодушное выражение. Надеясь, что получилось, я вновь встретился с ней взглядом и понял, что зря надеялся.

– Все ясно, командор. Пошли? – с непередаваемой интонацией произнесла Змеюка, невинно улыбаясь, и медленно пошла вперед, грациозно переступая изумительными ножками и давая мне великолепную возможность оценить сзади все нюансы покроя ее камуфляжа.

«Нет, ну не зараза, а?! Солдатик Джейн, епть!» – хекнул я завороженно и попытался перенастроить свою чуйку с эротических угадываний особенностей ее фигуры на собственно поиск древних дорог. Почему-то предполагаемая траектория волока упорно рисовалась мне в виде зазывно покачивающихся при ходьбе, невыносимо манящих женских бедер. Я даже догадывался, чьих.

Но собрался, сконцентрировался и выдал последнее напутствие присутствующим.

– Народ! Давайте так. Каждый идет как бы в одиночестве, не глядя на остальных, и самостоятельно оценивает местность с учетом озвученных требований к волоку. И запоминает приглянувшиеся места. А на финише обменяемся мнениями и аргументами в защиту своих мнений. Только идти в одиночестве – не значит теряться. Лады?

И мы, рассыпавшись мелким горохом, углубились в лес.

Никакого намека на дорогу не было в принципе. Это и хорошо, и плохо. Хорошо – потому что, скорее всего, сюда просто не ходили за ненадобностью после того, как зачах этот древний промысел. Стало быть, любой писк прибора заслуживал самого пристального внимания. А плохо – из-за того, что никакой другой привязки, кроме топографии, у нас не оставалось. Ну да ладно. Известно кратчайшее расстояние, есть логика человека, прокладывающего путь, есть своя чуйка, наконец. Не бином Ньютона, в самом-то деле.

Я шел, наблюдая, как забавно крутят головами немцы, старательно вытягивая шеи. А глаза сами по себе сканировали окружающую местность. И в голове потихоньку прорисовывалась растаявшая в глубине веков дорога. Что радовало, так это безальтернативность виртуальной трассы. Ни разу на всем протяжении нашего движения у меня не возникло ни малейшего сомнения в том, что другой маршрут просто не мог существовать. Уж больно красноречиво направлял нас лес по пути наименьшего сопротивления. И я сосредоточился на оценке возвышенностей.

Незаметно лес посветлел, и мы вывалились на берег весьма обширного озера. До противоположного берега было навскидку километра четыре. И никаких следов обитания человека – на этом.

Возникла оживленная дискуссия по определению приоритетных мест поиска. За небольшим исключением таковыми постановили считать пять точек. Четыре холмика и седловинку где-то на полпути между озерами. Ну и саму гипотетическую дорогу, естественно. Взнос Хели в общее дело оказался несколько скромнее ожидаемого, потому что на мой вопрос, где бы лично она выбрала места для отдыха, наша очаровательная кобра ответила просто и емко:

– Везде,– и тут же опустилась на ближайший пенек.

Мужики в растерянности закурили, кляня себя за проявленную нечуткость по отношению к даме, а дама с чувством глубокого удовлетворения прикидывала, какие она с этого может снять дивиденды.

– Давайте подстрахуемся, – предложил я. – Сегодня забьем на приборы и двумя парами пройдем обратно, параллельно маршруту с обеих сторон. Хотелось бы иметь уверенность, что с траекторией мы не промахнулись. Берем по сто-сто пятьдесят метров в сторону, и вперед. И еще. Грибочки, Димыч, не пропускай, пожалуйста. Жареха из белых будет весьма кстати. Масло, лук и картофан лежат в котловых. Я видел. Дитер, пошли? – и мы двинулись в лес, забирая вправо.

Я решил, что лучше компания в лице Мелкого, чем Змея, вознамерившаяся избрать меня объектом для состругивания дивидендов.

Через пятнадцать минут добросовестного продирания сквозь девственный лес мне стало совершенно ясно, что конь тут не просто не валялся, а отсутствовал как природное явление в принципе. Вымучив из своих горемычных мозгов убежденного двоечника два подходящих немецких слова – «линкс» и «форвертс», я направил стопы Дитера по направлению к теперь уже очевидной дороге.

Выйдя на нее и указав немцу на манящую уютом упавшую сосну неподалеку, я уселся и закурил в ожидании нашей сладкой парочки. Через десять минут она проявилась в ста метрах дальше нас по ходу движения.

Обменявшись единодушными мнениями и бегло обобрав друг с друга лохмотья паутины и остальные прочие сучочки-веточки, мы целеустремленно посвятили остаток пути поиску боровиков. Коих и набрали в более чем достаточном количестве.

Количество восторженных эмоций, проявленных Хелей в процессе сбора лесных даров, не поддавалось описанию. Ее легкие опасения по поводу нашей квалификации грибников-экспертов были с негодованием отметены со всем пролетарским пылом как яркий пример подрывной вражеской пропаганды.

Оказавшись в лагере, Димыч, посопев, посмотрел на время и полез в пепелац за спиннингом.

– Часик покидаю. Места есть вроде. Кувшинки там... Топляки. Щуки здесь наверняка – море,– озвучил он свои телодвижения и ушел по берегу в сторону волока.