Сизя Зике - Горячка

- Стейк!

Мы возвратились в лагерь, оставляя остатки жертвы на месте.

ААА

Я тащился сзади, прихрамывая на левую ногу. Каждый шаг сопровождался пронзительной болью, идущей наверх, под самое бедро. Чтобы не стать бременем, остальным я крикнул:

- Не ждите меня. Идите вперед, а я доберусь!

Они постепенно удалились и довольно быстро исчезли у меня с виду в этом густом, сыром лесу. Состоянием своей левой ступни я мог благодарить чикве. Это небольшие, медно-красные насекомые, живущие в земле и атакующие именно ступни. Они впиваются в тело десятками, словно клещи и откладывают под кожу сотни яичек. Таким вот образом их личинки, микроскопические червячки, обеспечивают себя питанием с момента появления на свет.

Эти симпатичные существа быстро размножаются. Ступня, которую, чаще всего, они атакуют снизу, у основания пальцев, покрывается открытыми, гноящимися ранами, в которых роятся паразиты. Помимо того, они разносят горячку и заражение крови, не считая всяческих инфекций, которые в джунглях угрожают любой открытой ране.



Я уже не мог выдержать. Впервые с момента выхода из лагеря, утром предыдущего дня, я признал себе право на отдых и посчитал, что боль сильнее меня.

Я уселся на сваленном дереве. Практически из последних сил. Развязал шнурки своего высокого ботинка, облепленного грязью, и осторожно стянул его, хотя даже самое слабое прикосновение к ранам приводило к тому, что я стискивал зубы.

Под ступней имелось две дыры. Первая, округлая, величиной с монету, у основания большого пальца, даже не была особенно болезненной. Просто было видно живое мясо. Вторая, подлиннее, тянущаяся вдоль основания пальцев по всей ширине ступни, была покрыта белесым слоем гноя; эта рана напухла, ее толщина составляла около сантиметра.

- Блядь! А ведь это уже заражение!

Ножом я срезал рукав рубашки и сделал из него тампон, которым нажал на корку. Вытекающая жидкость была просто отвратительная, желто-белая и отвратительно воняла. К счастью еще, один из наших лилипутов с помощью заостренной бамбуковой палочки соскреб все яички. Можно было надеяться, что червяков больше не будет. Тем не менее, раны были фиолетового цвета, с посиневшими краями, и выглядели совсем паршиво. Когда мне удалось, насколько это было возможно, выдавить весь гной, я отбросил тряпку как можно дальше.

Я с удовлетворением и удовольствием вытянул ногу. После удаления очага инфекции рана уже не выглядела такой страшной, как могло показаться. Если ничего моих ран не касалось, я их почти и не чувствовал.



Царила тяжелая, пропитанная сыростью жара, которая заставляла рубашку липнуть к телу. По лицу постоянно стекал пот. Отсутствие света, задерживаемого высокими деревьями, вызывало, что, вдобавок, было ужасно душно.

Было жарко, словно в теплице, посему здесь безумствовала оргия растительности, истинное наслоение пальм, лиан и громадных, напитанных водой растений. Земля была мягкой словно губка, и в округе было полно небольших ручьев, которые впадали в Сангху, поэтому, естественно, здесь было болото.

Экспедиция вышла из лагеря ранним утром предыдущего дня. М'Бумба никогда еще не завлекал нас столь далеко. Мы прошли вдоль реки километров с двадцать. С тех пор, как М'Бумба вошел в этот девственный лес, он очертил громадную дугу. Вначале он шел на север, удаляясь от реки, потом свернул и под конец дня направлялся уже на запад.

Мы находились слишком глубоко в джунглях, чтобы рассчитывать на возвращение перед наступлением ночи. Тогда мы решили продолжать охоту. М'Бумба вновь сменил направление, сворачивая к реке без какой-либо причины, так что нам пришлось провести ночь в спартанских условиях, в вечной сырости, после скромного и холодного ужина.

В то утро мы поняли, что теперь М'Бумба шел прямо на восток, параллельно реке Сангха, в направлении лагеря, из которого мы "выступили".

- Он над нами издевается, - вздохнул Пауло. – А мы лазим как придурки! Только клянусь, что он устанет раньше нас!



С типичным для себя ослиным упрямством я вышел на эту охоту, несмотря на всеобщее неодобрение. Два моих товарища считали что – принимая во внимание состояние моей ступни – было бы лучше, если бы я подождал, пока раны закроются. Монтань, внимательно присматривавшийся к каждому движению лилипутика во время операции, был весьма обеспокоен и, хотя ничего не сказал, было видно, что он не одобряет моего намерения выйти на охоту.

- У тебя шестьдесят процентов шансов на то, что наступит заражение крови. Ну подожди, чтобы раны закрылись. Или с ума сошел?!

Возможно… Не исключено, что все это паршиво кончится, и я умру, только проблема состояла кое в чем ином. На данном этапе никаких размышлений быть не могло. Слишком уж долго М'Бумба водил нас за нос. Слишком долго он над нами издевался. Его вызов не мог оставаться без ответа слишком долго.

Я должен был, по отношению даже к самому себе, прибить сукина сына. Если он хотел меня спровоцировать, то это ему удалось. Я согласился с тем, чтобы охота превратилась в войну, и я собирался воспользоваться всеми своими возможностями. Теперь это уже было личное дело: между мной и слоном. С помощью магии или без нее, но я был готов достать его любой ценой и получить удовольствие, лично пристрелив эту старую сволочь.

В подобном состоянии духа я просто не мог оставаться в лагере. Целые дни мы проводили рядом с М'Бумбой. Теперь же всякий час мог привести к решительному столкновению, и меня до бешенства доводила мысль, что я этот момент мог прозевать.



Уже в первый же момент до меня дошло, что я совершаю ошибку, и что мне еще предстоит за нее заплатить. Мои раны, несколько отдохнувшие в течение ночи, открылись практически сразу же, вызывая, что каждый шаг требовал усилия воли. Последняя ночь, проведенная в джунглях, и несчастная пара часов сна ситуации не исправили. Теперь же все это начинало гнить!

Скача на одной ноге, я нашел себе ветку с развилкой и подрезал ее так, чтобы она служила мне костылем. Потом я привязал ботинок к поясу и продолжил марш, повторяя про себя, что не следует жаловаться, но идти. Идти! Идти! Я подскакивал, помогая себе пяткой, со ступней в воздухе, истекая потом под влиянием дополнительных усилий, которые вкладывал в собственное передвижение. Идти, дальше!

Отзвук выстрела далеко впереди заставил, что я остановился словно вкопанный. Мощный грохот калибра 478. Это Пауло.

Вот оно! Достали! Черт! Сукины дети! Они его пристрелили.

Раздался второй выстрел. На сей раз уже 375! Монтань! Но почему стреляли во второй раз? Что там у них пошло не так? Забывая о боли я побежал, уже через пару метров отбросив свой костыль.