Сизя Зике - Горячка

Я никак не мог в это поверить. Бебе – это вам не городская дворняга. Он прекрасно знал опасности джунглей, старый хитрец. Маленькая африканская собачка не выживет долго, если не обладает определенными достоинствами, даже если его хозяйкой является такая милая принцесса. Но где же этот дурачок? Он всех задерживал.

- Бебе… Бебе, черт подери!…

На сей раз я решил искать по кругу, удаляясь от лагеря по увеличивающемуся радиусу, намереваясь отойти так далеко, насколько это удастся.

Дневное время заставляло тратить массу сил, под растительным сводом жара достигла наивысшей степени. Мы распугивали птиц, самой различной величины и окраски, а также обезьянок галаго, похожих на перепуганных белочек, с маленькими, розовыми носиками, с присосками на лапках, благодаря которым они цеплялись за ветки. Только от Бебе ни следа! После пяти часов поисков, я уселся, весь истекая потом.

- Малышка… - вздохнул я.

- Нет! Искать! Бебе, недалеко, Может, он больно! Ты идти… Элияс…

- Малышка, но ведь мы уже все обыскали!

Ну что еще я мог ей сказать? Мне было известно, как Малышка любит своего маленького товарища, и мне было ужасно неприятно при мысли о прекращении поисков. Вот только, что еще мог я сделать? Мы уже обыскали все и вся. Даже если бы он был мертв, мы бы его обнаружили. Я размышлял над тем, как бы помягче убедить девочку, не раня ее чувств, когда меня охватило чудовищное подозрение…

И в тот самый момент, когда я об этом подумал, личико Малышки искривилось. Из глаз потекли огромные слезы.

- Боа? – тихо шепнула она, как будто произносила приговор. – Боа съесть Бебе?



Нам понадобилось пару часов, чтобы найти тело змеи. Малышка бежала, ее маленькие ступни барабанили по земле, на каждом шагу она постанывала, перепуганная словно мать, переживающая ужас ребенка, на что было просто ужасно смотреть. Солнце постепенно заходило, когда же мы нашли тело боа, была почти ночь.

Рана, отделявшая голову от остального тела, серьезно расширилась, поскольку ее атаковало стадо многочисленных пожирателей падали, черных и мохнатых насекомых, которые с помощью хоботка впрыскивают в мясо выделения, ускоряющие гниение плоти. Сегодня утром, когда мы застали змею врасплох, боа еще двигался. Следовательно, он еще ничего не мог переваривать. Теперь я перевернул тело и не видел никакого вздутия, которое бы говорило о наличие жертвы. Но ведь эта тварь была такой громадной!

Чтобы удостовериться окончательно, я рассек весь живот змеи, начиная от хвоста и вверх. Из внутренностей тут же понесло смрадом падали. Присев над трупом и оперируя мачете словно тесаком, я чувствовал, как вонь заползает мне в ноздри; я изо всех сил сдерживал спазмы желудка.

Появился небольшой клубок желтой шерсти.

Ну что за блядство! Я рубил и рвал тело змеи обеими руками, чтобы расширить надрез, пока желтая масса, освобожденная, не скатилась на землю, полностью покрытая какой-то липкой дрянью, которая склеила шерсть. Тельце было каким-то удлиненным, будто заяц.

Но это был Бебе, истекающий слизью, все кости у него были переломаны и растянуты мощным кишечным трактом змеи.

Малышка издала звук, похожий на икотку, приложив ладони ко рту. Она затряслась, как бы не зная, что делать, после чего побежала вслепую, куда глаза глядят.

- Малышка! Погоди! – крикнул я вослед.

Она исчезла среди листьев. Было уже совершенно темно.

- Малышка, дорогая! Вернись! Осторожно!

Я остался один, в темноте.

- Нна, ссука! – рявкнул я, яростно кромсая змею своим мачете. – Сволочь, зараза, свинья!

Ну кто давал ему право отбирать жизнь у такого забавного и беззащитного создания, как Бебе?

Я быстро выкопал в земле ямку глубиной в полметра, помогая себе мачете и обеими руками. Труп змеи, вскрытый по всей длине, вонял на все сто. У этого обжоры внутри были еще две змеи и какой-то маленький грызун, все три в состоянии далеко продвинутого разложения. Осторожненько, двумя пальцами, я перекатил липкий шарик, который когда-то был Бебе, и сбросил его в ямку. После этого я накрыл ее куском дерева и, чтобы до тельца не добрались питающиеся падалью животные, присыпал ее землей и утоптал.

В лагере Малышка спряталась под противомоскитной сеткой, накрылась одеялом и выплакивала свою печаль огромными слезами.

- Бедняжка! – плакался Пауло. – Ведь она и вправду любила этого бродяжку! О Боже!… Следует сказать, что нам и вправду не везет!

Покопавшись в наших запасах на кухне, он приготовил какой-то несъедобный гуляш. Перед лицом несчастья ребенка, мы решили остаться здесь еще на одну ночь. Когда ужин был готов, я тихонько скользнул под сетку.

- Малышка, - тихонько позвал я. – Пошли кушать.

Я сел рядом с ней, все время нашептывая какие-то глупости, приглашая ее покушать. Она же лишь рыдала, сотрясаемая спазмами плача под своим одеялом.

- Малышка? Это я, Элияс. Не плачь. Ну ладно… ладно уже…

Я стянул с нее одеяло. Девочка прижалась ко мне, ища опоры, и сунула личико мне под руку.

- Ну все… все уже… Все будет хорошо… Успокойся…

Я чувствовал, как по моему телу стекают слезы. Малышка тряслась в моих объятиях так сильно, насколько ей позволяло ее маленькое тельце. Я позволил ей выплакаться. Сам я был потрясен и угнетен. А потом, гладя ее, я почувствовал на ладони что-то липкое. До меня тут же дошло, что это за жидкость.

- Малышка, у тебя кровь! Покажи-ка руку!

Это действительно была кровь. Я силой вытащил девочку из под одеяла, но никакой реакции не последовало. Малышка совсем отупела под влиянием печали. Я поднял ее на руки и вынес, крича:

- Ребята! Принесите лампу! Она ранена!

Это была длинная и тонкая рана, глубокая, словно после ножевого надреза, тянущаяся от плеча до самого локтя. Кровь обильно текла вниз, к предплечью, окрашивая юбку в красный цвет. Малышка находилась в полусознательном состоянии; она не шевелилась, глаза ее были пусты. Мы быстро вскипятили воду, но не могли сделать ничего другого, как только прикладывать горячие компрессы. Я держал девочку за руку, а Монтань большими пальцами стягивал края раны.

Вдруг рядом с нами появился старший из лилипутов; он подошел к Монтаню, чтобы осмотреть рану, не переставая щебетать и улыбаться. Потом он резко качнул головой и сделал движение, как бы желая забрать Малышку с собой.

- Ты, лечить? – спросил я, указывая на рану.

С помощью большого и указательного пальца тот сделал таинственное движение, как бы сжимая рану по всей ее длине.

- Шить? – спросил Монтань, демонстрируя соответствующее движение.

Нет, качал головой Лилипут и все время притягивал Малышку к себе, качая при этом головой. Мы разрешили ему действовать. Либо это, либо горячая вода.

Отец-лилипут усадил Малышку в своем уголке. Вместе с сыном он ощупал рану, щебеча даже весело. Малышка, с наполовину прикрытыми веками, никак не реагировала. Я все понял, когда увидел фляжку, ту самую, которую папаша-лилипут взял у меня на время, чтобы набрать муравьев фанниан, тех самых, что уничтожали все на своем пути.