Сизя Зике - Горячка

Половина же Пауло составляла с предыдущей громадный контраст. Там была кровать, бамбуковый стол; на стене висело мачете – и все.

Мы вышли, после чего, поскольку все уже несколько проголодались, спокойным шагом направились в сторону кухни. Это был приятный такой домик в форме буквы "L" – по-видимому, самое удачное строение во всем форте. Пять метров длины с мыслью о возможных удобствах, стол с толстыми, солидными ногами, сундуки, служащие нам в роли шкафов. Это помещение – место совместных трапез и встреч – по нашему желанию можно было или полностью закрыть, или же полностью открыть. Стенки были сложены из бамбуковых рам, на которых мы растянули плетенки из толстых пальмовых листьев. Стенки эти были подвижными и, благодаря остроумной системе надрезов авторства Пауло, их можно было монтировать. В угловой "комнате", длиной около трех метров, размещались очаги и запас дров. По другой стороне деревьев, которую можно было бы назвать "задами кухни", находились запасы питьевой воды и прикрытая плетенкой яма для отработанной воды.

Мы потягивались, догрызая остатки мяса карликовой антилопы – жестковатого, но с приятным вкусом – и запивая все эрзацем. При этом мы чувствовали себя не совсем в собственной тарелке, поскольку не знали, что делать. Вот уже месяц мы поднимались на рассвете, чтобы тут же ринуться в водоворот работы до самого позднего ужина, после которого отправлялись спать. А теперь все было закончено. Никаких особых заданий уже не было, и мы чувствовали себя безработными.

- Ну чего там… Классно, правда? Не очень понятно, на кой ляд мы все это сделали, но здорово!



Монтань спокойно улыбался и щурил глаза, чтобы получше оглядеться по округе. С какого-то времени он уже не носил своей повязки. Его очковое стекло свисало у него с шеи на шнурке из растительных волокон. Время от времени, с миной старого прусского генерала он приставлял его к газу, чтобы проверить какую-нибудь мелочь или же присмотреться к чему-то особенному. Но, в основном, он им совершенно не пользовался. Даже заявил нам, что "зрение – это комплекс кодов, соединяющих видимый предмет с мозгом", и ему, чтобы лучше видеть, "хватило поменять коды". Нерезкая зеленая пальма: дерево. Зубчатая по краям зеленая масса: папоротники. Некая крупная фигура, которая поднимается и опускается: Элияс, копающий землю с помощью мачете. Оказывается, во всем этом довольно быстро можно сориентироваться.

При этом еще учитываются мелкие указания, изменения освещенности… Все по-другому, но… но интересно.

Среди всех нас только он и Малышка пережили самые глубинные перемены. Монтань был задохликом, потому что всю молодость провел в учебе, ведя сидячий образ жизни, без каких-либо упражнений. Когда он присоединился к нам, то в физическом плане был подростком. Экспедиция и тяжелый труд придали ему вид взрослого. Нет, не какого-нибудь Шварценеггера! Но хорошо сложенного мужчины. Мышцы эластичные, тонкие, но солидные. У него выросла борода, длинная и тонкая, придавая его чертам резкость, лицо же было обрамлено курчавыми волосами, теперь уже довольно длинными.

Ходил он с обнаженным торсом, в шортах их армейских маскировочных штанов, с висящим за спиной мачете. Обуви у него не было, и поначалу он молча страдал. Теперь же его ступни покрылись ороговевшим слоем, которому могла бы позавидовать и Малышка.

Мы с Пауло упорно продолжали пользоваться сапогами, которые, с течением времени, превратились в сандалии, перевязываемые все более сложными системами шнурков из лиан.



- Пройтись не желаете? – спросил Монтань. – В округе масса интересного…

Если не считать часов, проведенных на страже и работ в форте, с какого-то времени Монтань сделался невидимкой. Чаще всего, он уходил, никого не информируя, и возвращался уже значительно позже, всегда с какой-нибудь добычей и кучей собранных плодов. Через месяц он прекрасно ознакомился с окрестностями, чего нельзя было сказать про нас. Его предложение мы приняли. Каждый взял с собой немного провианта, и вот, решительно, мы вышли за пределы форта.

- Что, Малыш, не берешь свое ружье? – удивился Пауло.

- Нет, он может понадобиться Малышке. У меня свое оружие, и не его хватит!

И он показал нам длинную бамбуковую трубку, которая крепилась ремнем на плече. Не менее метровой длины духовое ружье, для которого Монтань изготовил дюжину прекрасных стрелок в форме конуса, заканчивающихся наконечником из кости.

- Это птичьи ребра, заостренные мачете, - объяснил он. – По пару часов на каждое. Только не прикасайтесь!

Пауло инстинктивно отдернул руку.

- Отравленные?

- Да. Ядом, что остался от змей.

- И как… Действует?

- Шикарно!

- А жратва по этой причине не будет отравленной?

- Да ты чего, пацан, - ответил Монтань, имитируя марсельский акцент. – Иначе мы бы уже давно коньки отбросили! Уже две недели лопаем!

Из звериных шкур он изготовил себе продолговатый футлярчик, исполняющий роль колчана, который сейчас был закреплен на бедре.

- Следующая конструкция – лук! – пообещал Монтань. – Сделаю из пальмовой ветки. Вот только для тетивы еще нет хорошего решения. Плетенное волокно из лианы… или животные кишки…



Даже его походка изменилась. Мы поняли это уже в первые часы марша. Отставший Пауло выступал:

- Блин, Монтань! На пожар спешишь, или что? Это тебе марафон или воскресная прогулка строителей?

И действительно, Монтань пер вперед; кожаный колчан отбивал ему задницу; парень шел длинным, эластичным шагом, отталкиваясь от земли голыми ступнями, все время сходя с тропы, прикасаясь к каким-то растениям, поднося к глазу свой монокль, чтобы приглядеться к какой-то мелочи, ежесекундно подзывая нас, чтобы показать удивительно кружевной лист папоротника или же рассказать увлекательнейшую историю высохших экскрементов, лежащих под травой.

- Если это марафон, то так и скажи, - запыхался Старик. – Лично я "строитель" и сразу же возвращаюсь.

- Да нет же! Пошли, покажу тебе ловушки!

И Монтань затянул нас на другую сторону озера. День был ясный, солнце, прикрытое тонким слоем облаков, давало белый свет; воздух был горячим и тяжелым. На берегу, между массивов гигантских тростников и опушкой леса, я увидал то, что замечал уже раньше – многочисленные водные резервуары, к которым на водопой приходили самые разные животные. Пять из них Монтань превратил в ловушки. Он запретил нам приближаться к ним, обводя далеко по кругу, и комментировал:

- Вот тут, под корнями – силки. Пока что ничего не попалось, но надежды я не теряю. А дальше – это ямы, видите?

В самом начале своих экспериментов с ловушками он выбрал самое простое решение: яма, наежившаяся заостренными и отравленными бамбуковыми стержнями. Ничего особенного. Зато маскировка отверстия была истинным шедевром. Это был покров из листьев и веток, перемешанных с гниющими кусками подстилки в соответствии с окружающей территорией. Результат: чрезвычайно тонкое одеяло, готовое прорваться под тяжестью любого небольшого животного, и которое было совершенно неразличимым.