Касым Кайсенов - Партизанской тропой

— Здравствуйте, здравствуйте, друзья! — радушно приветствовал нас Сидор Артемьевич. — Всегда рады добрым гостям.

Сидор Артемьевич сердечно поздоровался с каждым, рассадил всех в своем кабинете, стал расспрашивать, как живет Казахстан. Спросил про целину и упомянул, что и ему пришлось напутствовать украинских хлопцев, уезжавших по приказу партии в казахстанские степи. У нас с Ковпаком нашлись общие знакомые, и мы тепло поговорили о них.

— Вася Кайсенов, — улыбнулся Сидор Артемьевич, — наш украинский хлопец. На украинской земле оккупантов громил. Мы, можно сказать, побратались с ним, как и республики наши.

Я подарил Сидору Артемьевичу красивую папку с портретом героя казахского народа Амангельды Иманова. Преподнесли подарки старому партизану и другие участники этой памятной встречи. В записных книжках журналистов появились автографы Ковпака. Сидор Артемьевич долго рассматривал портрет Амангельды Иманова. Потом тихо сказал:

— Наслышан я о нем, добрый был казак, настоящий сын своего народа.

Похвала старого воина тронула меня, земляка легендарного Амангельды. На красивейшей площади Алма-Аты славному батыру воздвигнут величественный памятник — дань глубокого уважения народа к своему герою. И невольно захотелось сравнить Амангельды с Ковпаком. Правда, их судьбы не схожи, в разное время сражались они, но их роднит главное: тот и другой не жалели жизни для блага и счастья своего народа. Уходили мы от Ковпака взволнованные сердечной беседой, его человеческой простотой и радушием. Проводив нас, Ковпак принялся за свою будничную, но нужную народу работу. Он выполняет эту работу так же добросовестно и честно, как и в трудные, грозные годы войны водил партизанские отряды против немецко-фашистских захватчиков.

В тот же день казахстанские журналисты отправились в путешествие по республике, а я поехал вниз по Днепру, чтобы еще раз взглянуть на места давних партизанских битв. Со мною был Алексей Васильевич Крячек. Мы разыскали своих старых боевых друзей: Сергея Миновича Шпиталя, Константина Ивановича Спижевого, Дмитро Яковца, братьев Сильвестра и Василия Горовенко. Наш маршрут ни у кого не вызвал споров. Прежде всего мы решили посетить могилы друзей-партизан, возложить венки, встретиться с их родными.

Так мы и поступили. Четыре дня бродили по старым партизанским тропам, ночевали в лесу, на прежних наших партизанских постах. Вечерами у костра не было конца воспоминаниям. Вот сидит рядом с нами Дмитро Яковец. Он постарел за эти долгие годы. И это неудивительно. Не только возраст тому причиной. Трагически сложилась судьба его семьи. Когда пришли оккупанты, Дмитро Яковец связался с подпольщиками села Ришитка и стал выполнять их поручения. Однажды они вдвоем с партизаном Василием столкнулись ночью с вооруженными полицаями.

Чтобы не впутаться в какую-нибудь историю, решили скрыться. Полицаи стали преследовать их, открыли стрельбу. Кое-как друзья добрались до небольшого леса, но и тут им не удалось избавиться от преследователей. На них устроили облаву. Полицаи пустили по следу собак. Подпольщики бросились в болото. С большим трудом пробирались они в топкой грязи, растеряли одежду и оружие.

Но все-таки ушли, избавились от смерти. А когда оказались в безопасности, Дмитро Яковец подумал, что лучше было бы ему погибнуть: в подкладку пиджака, оставленного в болоте, был зашит листок с адресами и явками подпольщиков. Что делать? Вдруг этот листок попадет к фашистам? Погибнут товарищи; раскроется с трудом налаженное подполье.

— Не попадет, — старался утешить товарища Василий. — Разве сыщешь чего-нибудь в этом болоте?

Но листок попал в руки карателей. Правда, Яковец успел предупредить товарищей о возможной опасности. Только жену свою предостеречь не успел. Он оставил свидание с ней напоследок, а когда пришел в село, было уже поздно: жандармы схватили Марию с трехлетней дочкой Раей, жестоко избили их и увезли в тюрьму. По дороге каким-то чудом девочку спасли. Изверги успели поломать Марии руку. Дмитро Яковец узнал, что его дочь надежно спрятали односельчане. А жена так и не вернулась. Яковец ушел в партизанский отряд и только позже узнал, что жена его расстреляна.

Первое время после этого тяжелого известия Дмитро не находил себе места. Мы понимали его большое горе и старались насколько это было возможно окружить товарища вниманием, утешить его. У многих в ту пору были свои беды и невзгоды, и не все находили в себе силы легко переносить их. Еще тогда у молодого Дмитро Яковца появились первые морщины, пробилась седина. Был Дмитро храбрым партизаном и хорошим товарищем. Много и хорошо повоевал он в нашем партизанском отряде.

Горит костер, потрескивает сухой валежник. Где-то высоко в ясном звездном небе пролетает самолет. Это не тревожит старых партизан: самолет не сбросит на лес грохочущих бомб, не обстреляет из пушек и пулеметов. Это наш самолет, советский. И никаким другим самолетам не подниматься больше в мирное украинское небо. А тогда, двадцать лет назад, над этим лесом парили хищные фашистские коршуны. Партизаны не разводили костров и даже курили с большой осторожностью. А фашистские самолеты зажигали над лесом фонари и бомбили, стреляли наугад. Прошло и никогда не повторится то тяжелое время.

Только к утру гаснет наш костер, и постепенно угасают наши воспоминания о давнем, но близком всем нам и незабываемом. Однако не удается надолго отогнать от себя эти воспоминания. Слишком многое говорит нам о прошлом в этих партизанских лесах. Утром мы идем к братским могилам. Здесь лежат народные мстители. Задумчивые, тихо шелестящие деревья охраняют их вечный покой. Здесь часто бывают люди из близких и дальних деревень. На могилах цветы, кругом зелень. Возложили и мы свои венки.

Мы надолго останавливаемся у скромного обелиска с этой надписью. Настоящая фамилия партизана — Проценко Григорий Михайлович. А Вовк — это его подпольная кличка, с которой он появился в партизанском отряде: так и прижилась эта кличка, с ней и похоронили его товарищи. Вовк-Проценко был офицером Советской Армии, попал в окружение, побывал в плену, вырвался и снова стал бороться с фашистами. В селе Вовк жили его мать и брат с женой, и, видно, поэтому подпольщик взял такую кличку. Вовк-Проценко сначала обосновался в селе и создал крупную подпольную организацию, которая принесла немало вреда фашистам.

Работа была опасной. Оккупанты, когда обнаружили подпольную организацию, стали хватать всех подряд. Они никого не щадили, каждого считали подпольщиком и на этом основании арестовывали, пытали, расстреливали, угоняли в рабство в Германию. Устраивалась настоящая охота на людей, В одну из облав в лапы к жандармам попал и Вовк-Проценко. Его увезли под сильной охраной в районную тюрьму и там поместили в строгой изоляции. Он хорошо понимал, что его ожидает, если фашисты дознаются о его руководящей роли в подпольной организации.