Стефан Грабинский - Остров Итонго

Питерсон энергично потряс протянутую к нему руку воина.

— И мы приветствуем тебя, Изана, вождь великого Аталанги и заверяем вас, что радушный прием, на который мы здесь рассчитываем, найдет благодарный отклик в сердце милостиво правящего нами короля Британской империи, правителя многих земель, островов и народов к востоку и к западу от великой соленой реки.

На лице Изаны промелькнула ироническая улыбка. Он смерил оборванных, до крайности изможденных жертв кораблекрушения пренебрежительным взглядом.

— Мы не рассчитываем ни на чью благодарность. Мы всего лишь исполняем волю короля Аталанги, который велел отвести вас в пуухонуа — убежище для гонимых превратностями судьбы. Об остальном решит совет старейшин.

— А откуда нам знать, — спросил Питерсон, — не таится ли в сердце великого короля змея предательства? Кто поручится за нашу безопасность?

Изана нахмурился.

— Вскоре Аталанга должен предстать перед обличием всевышнего Атмы и отчитаться за свою земную жизнь. Слова лжи не могли бы пройти через уста правителя. Он видел вас обоих глазами своей души, прежде чем вы оказались в поле нашего зрения. Мы уже вчера знали, что вы прибудете, и сегодня мы вышли вам навстречу. Будь благоразумен, белый человек.

Питерсон посмотрел на Гневоша.

— Он издевается или говорит серьезно? — спросил капитан по-английски.

— Не знаю, о чем речь, — ответил инженер. — Я не понял ни слова.

Капитан хлопнул себя ладонью по лбу.

— Какой же я болван! Как я об этом не подумал. Мне кажется, что нам следует поверить им на слово и позволить, чтобы они отвели нас в то убежище, о котором он упомянул. Впрочем, у нас и так нет другого выхода. Я умираю от усталости и голода.

Гневош отнесся к этому решению без особого энтузиазма:

— Как хотите, капитан.

— Изана, — сказал Питерсон. — Посланник короля Аталанги, мы идем с тобой и верим, что пуухонуа итонган даст нам прибежище и защитит от предательства и всяческого несчастья.

Лицо Изаны просияло.

— И вы не пожалеете об этом. Ночью вы отдохнете, насытите тела пищей и питьем, а завтра на совете старейшин услышите волю короля. Теперь идемте за мной.

Он повернулся к ним спиной и направился к своим, в глубь острова.

Гневош и Питерсон пошли за ним, сохраняя некоторое расстояние. Вскоре край песчаного берега, на который их выбросило море, клином врезался в сушу и закончился. Теперь дорога вела через глубокое ущелье между базальтовыми скалами. Иногда она превращалась в узкий проход, через который мог протиснуться только один человек. Питерсон беспокойным взглядом посматривал на мрачные скальные выступы.

— Если бы они захотели укоротить нас на голову, то сейчас могли бы сделать это без особого труда. Мы зажаты, как в клещах.

Гневош молчал. Его безразличный взгляд был направлен вперед, в сторону выхода из ущелья, где в слабом свете маячили полунагие тела туземцев.

Так они прошли линию береговых скал и оказались по ту их строну, в центральной части острова. Теперь перед их глазами предстала деревня итонган, окутанная вуалью вечернего тумана. Чуть дальше, в голубой мгле, виднелась пальмовая роща, а также панданы, хлебные деревья и эвкалипты. А совсем далеко вырисовывался огромный горный хребет с гордо устремленной в лазурную высь двойной вершиной.

— Вулкан, — заметил Питерсон. — Да к тому же активный.

Лохматые клубы дыма лениво поднимались из кратера и растягивались в длинную ленту на фоне невозмутимой небесной синевы.

Изана подошел к ним и указал рукой на вершину:

— Святая гора Ротовера. Дом богини Пеле.

— Красивая вершина, — сказал Питерсон. — У острова явно выраженный вулканический характер.

Изана жестом велел своим товарищам удалиться. Они пошли в деревню, где среди хижин их тотчас окружила толпа женщин и детей.

— Пуухонуа уже недалеко, — сообщил вождь. — Видите этот красный дом, с трех сторон закрытый гущами священной рощи? Там находится ваше прибежище. Туда мы и пойдем.

Вскоре они там оказались. Изана провел их внутрь хижины, где уже стояла приготовленная для них пища. Бамбуковый стол, прикрытый листьями бананового дерева, манил фруктами и сочной, пурпурной мякотью гуавы.

В полых калебасах белело пальмовое молоко, в сосудах из кокосовой скорлупы пенился лимонад «гарапо».

Они сели на сплетенные из тростника сиденья. Изана зачерпнул ложкой из нутра брюхатой тыквы какое-то кушанье, выложил на тарелку и начал есть.

— Пои, — объяснил он. — Рыба, мука и таро.

Гости охотно последовали его примеру. Инженер, правда, слегка морщился, глотая экзотическое яство, но в итоге съел свою порцию, поскольку ему казалось неудобным проявлять отвращение. Зато фрукты и лепешки из маниока он поглощал с жадностью. Но истинное наслаждение ему доставило кокосовое молоко и напиток «гарапо». Одного и другого они выпили по нескольку горшков. У Питерсона сразу улучшилось настроение и он пытался немного развеселить Гневоша.

— Эти темнокожие джентльмены — первоклассные гурманы. Особенно их лимонад мне пришелся по вкусу. Теперь неплохо было бы выкурить сигару или, по крайней мере, папиросу.

И словно стараясь исполнить выраженное по-английски желание, Изана подал им короткие трубочки, уже набитые табаком.

— О-о! Вполне по-европейски! — радостно воскликнул Питерсон. — Как в кафе на Тауэр-Стрит.

Оба жадно начали затягиваться наркотиком. Вождь поднялся из-за стола.

— Теперь я оставлю вас одних. Отдыхайте. За пределы этого дома вам выходить нельзя. Если вы так поступите, то навлечете на себя гнев жителей нашей земли. Вам позволено лишь сидеть на пороге этого дома. Только в пуухонуа вы будете в безопасности.

Сказав это, он вышел. Гости медленно опустились на тростниковые циновки. Гневош, подложив под голову руки, смотрел в оконный проем, сквозь который были видны зеленые заросли священной рощи. Усталость, экзотика окружающий природы и необыкновенный вид туземцев произвели на него ошеломляющее впечатление. Все это притупило остроту воспоминаний и заглушило ощущение огромной потери. Теперь наступила реакция. Раскрылась черная, зияющая болью пустота. В ее бездонной пучине исчез навсегда образ любимой. Безвозвратно, навеки. Во второй раз угас мираж упоения, рухнул навечно с трудом вознесенный золотой дом счастья. Людвика! Людвика!

— My old fellow! — вернул его к действительности голос капитана. — Нам следует подумать над ситуацией.

— Я не могу.

— Но, по крайней мере, позвольте мне это сделать за вас.

— Я слушаю.

— Прежде всего, я пришел к выводу, что мы находимся на острове духов.

Гневош лениво поднял голову.

— Остров называется Итонго, а это слово на одном из языков Океании означает «дух». А стало быть — «остров-дух».