Стефан Грабинский - Остров Итонго

— А дальше?

— По моим догадкам, этот остров находится где-то посередине огромного океанского пространства, простирающегося между последними группами островов восточной Полинезии и Южной Америкой. Волна выбросила нас на вулканический кратер в Тихом океане приблизительно на 90º западной долготы и 30º южной широты.

— Пусть будет так. Все равно.

Питерсон начал терять терпение. Он был человеком положительным. Он, конечно, понимал причины этой апатии, но, в конце концов, к чертовой бабушке, если ты мужчина, то надо приспособиться к изменившейся ситуации. Тон, каким он ответил, был слегка раздраженным.

— Ну, не совсем «все равно». Прежде всего обратите внимание, что остров Итонго принадлежит к тем немногочисленным океанским захолустьям, которые мне незнакомы. Вы понимаете важность этого факта?

Гневош поднял брови и безуспешно пытался что-либо понять.

— Уильям Питерсон, старый морской волк, многолетний шкипер торгового флота на службе Его Королевского Величества Георга V, год назад ставший капитаном погибшего парохода «Победитель», не знает про остров Итонго, про этот кусочек суши, затерянный в пустынных водах Тихого океана, не знает про него, хотя до этого времени он чувствовал себя на этих водах как в собственном доме на Холлоу-Стрит 4. Не странно ли это?

— Может, странно, но без значения.

Капитан выпустил из трубки вихрь дыма.

— Как же ему удавалась, тысяча картечей, все это время так ловко от меня прятаться?

— Кому?

— Этому острову, острову Итонго. А что уж совсем странно, так это то, что я о нем никогда не слышал. Я знаю насквозь всю Меланезию, я бесконечно много раз посещал все порты и пристани Микронезии, я годами скитался по архипелагу восточной Океании, я безжалостно ломал язык наречиями папуасов, я ухлестывал, и не без успеха, за прекрасными маоритками с Новой Зеландии и прелестными девушками с Таити, я пьянствовал в кабаках с малайскими людоедами, я был запанибрата с канаками Маркизских и Гавайских островов. И нигде, ни один из этих джентльменов и ни одна из этих леди ни словом не намекнули мне об острове Итонго.

— Вероятно, остров лежит вдали от морских путей.

— И на морских картах его тоже нет.

— Наверное, корабли не заходят в эти негостеприимные воды.

Капитан задумался.

— А знаете, что с самого начала больше всего меня удивило? — спросил он через некоторое время.

— Что же?

— Язык и внешний вид здешних жителей.

Гневоша это слегка заинтересовало.

— Вы ведь с ними сразу нашли общий язык. Я был восхищен той легкостью, с какой вы с ними общались, капитан. Итонгане говорят на каком-то хорошо вам известном наречии.

— В том-то и дело, что нет. Характерной чертой их языка является поразительная мешанина. В ней слились вместе все языки Океании, ба! если бы только Океании! Поверите ли вы мне, что во время беседы с ними я выловил в этом островном воляпюке несколько исконно индийских слов, а даже кое-где несколько звуков мелодичного испанского языка? Язык итонган это какой-то совершенно удивительный сплав наречий Океании, краснокожих жителей Южной Америки и черт знает еще каких других примесей.

— Но, как бы там ни было, вы довольно быстро разобрались в этом языковом хаосе.

Питерсон довольно улыбнулся.

— Ну да. У меня есть некоторые способности в этом деле. Вопрос практики и чуткости слуха. Когда я говорил с Изаной, мне казалось, что я нахожусь в языковедческой экспедиции и перемещаюсь с острова на остров, с архипелага на архипелаг, а потом вдруг ненадолго переношусь в Перу, Чили, Патагонию или даже в Мексику.

— Феноменальная смесь!

— И не менее феноменальный тип людей. Итонгане совмещают в своем внешнем облике разнообразные черты. В основном у меня создается впечатление, что они относятся к типу метисов, называемых «cholo» или «chino». Это — необычная комбинация, возникшая из смешения полинезийской крови с кровью южноамериканских индейцев, а, возможно, и с долей голубой крови сынов Кастилии.

— И это бы соответствовало той необычной языковой смеси, которой они пользуются, — вставил Гневош.

— Несомненно. Мне очень жаль, что с нами сейчас нет моего старого лондонского приятеля, доктора Стиррапа, завзятого фольклориста и этнолога. Он бы здесь порадовался от души.

Разговор был прерван появлением Изаны. Вождь жевал листья ареки и сплевывал на землю горьковатый, красно-желтый сок.

— Белые братья, — любезно обратился он к ним. — По велению судьбы вы прибыли к нам в праздник качелей. Если хотите, то вы можете под моим присмотром взглянуть на это прекрасное ежегодное празднество.

Питерсон, заинтересовавшись предложением, встал с циновки.

— Какому богу посвящен этот праздник?

— Праздник качелей не посвящается богам, он ускоряет рост злаков и прочих растений.

Капитан обратился к Гневошу.

— Давайте выйдем из хижины. Следует воспользоваться любезностью вождя. Мы сможем увидеть что-то вроде магического представления. Похоже, что на острове сохранились очень старые верования и обряды.

Они вышли из прибежища. Обширная лужайка перед пуухонуа, заслоненная слева и справа стеной панданового леса, уже была полна людей. В лучах заходящего солнца поблескивали коричнево-красные торсы мужчин в наброшенных на плечи пончо, обнажалась в невинном бесстыдстве тропическая красота женщин, скрывающих свой срам под узкой набедренной повязкой «улури», сотканной из нежной, как батист, коры.

Лихорадочные приготовления к обряду уже заканчивались. Юноши вбивали в землю опоры качелей, девушки украшали головы миртовыми венками с вплетенными в них цветами мимозы, алым ремнецветником и розеллой. Под заботливой сенью священной рощи, на возвышении, сооруженном из обтесанных эвкалиптовых стволов, собрались старейшины и жрецы.

Загремел большой деревянный барабан «гаррамута». Глухой, равномерный звук в одно мгновение словно бы сгреб в горсть человеческие голоса, сжал их, связал в едино и задушил. Среди тишины наступающего вечера дрожал одинокий, монотонный барабанный бой.

А потом, словно вздох облегчения, протяжно всхлипнула бамбуковая свирель «каура».

Девушки выстроились в два ряда. Пять самых статных из них вышли из рядов и встали в центре квадрата, где возвышались качели, украшенные пальмовыми листьями и букетами красных цветов телопеи. Главная участница обряда, стройная, преисполненная экзотической красоты девушка подняла руки к заходящему солнцу и, глядя на его диск, стала медленно опускать их вдоль тела.

— Это принцесса Руми, дочь Аталанги, — шепнул Изана на ухо капитану.

— Красивая девушка. Видна порода. Похожа, скорее, на чистокровную креолку, чем на метиску.

— И одеждой отличается от остальных девушек.