Стефан Грабинский - Остров Итонго

Про ее страсть Чандаура знал уже давно. Он много раз чувствовал на себе ее обжигающий взгляд и прикосновение дрожащих от страсти рук. Он часто видел, как она искала с ним встречи и ходила вокруг его дома. Неоднократно тень ее фигуры ложилась на его пути. И именно это еще сильнее отвращало его от Напо. Она мешала ему встречаться с Руми. Заставляла его удваивать осторожность. Сегодня он решил окончательно от нее избавиться.

— Ты прекрасна, Напо, — сказал он с улыбкой, заслоняя ее тело полами голубой мантильи, скрепленной под шеей серебряной брошью. — Прекрасна, как праматерь человеческого рода — прелестная Вайрумати, на которой женился бог Оро. Но твоя красота не для меня. Среди итонган есть много прекрасных и отважных юношей — выбери одного из них! Пусть он, счастливый и гордый этим выбором, повесит свой гамак над твоим. Итонгуару не подобает брать себе в постель женщину. До конца жизни я должен оставаться сам.

Лицо Напо нахмурилось, в глазах засветились зеленые огоньки. Она отступила к выходу и разразилась громким, издевательским смехом.

— Целомудренный Чандаура! Ха, ха, ха! Чистый, не знающий женщины итонгуар! Ха, ха, ха! Незапятнанный избранник духов! Ха, ха, ха! Ха, ха, ха!

Она угрожающе подняла кулак.

— Ты пожалеешь об этом, белый человек. Потому что и в моих жилах течет королевская кровь, и я достойна быть твоей наложницей.

Она бросила на него последний, приправленный ядом взгляд, и исчезла за дверями.

Гневош выкурил еще одну трубку и, усталый, тяжело повалился на постель. Вскоре его спокойное дыхание слилось с тихими шорохами поздней вечерней поры.

Через несколько часов после этого, в ночном мраке к дому короля подкрадывалось тридцать вооруженных воинов во главе с Араваки и Вангаруа. Отвергнутая Напо той же ночью распустила по селению весть о пагубной связи короля с Руми и о беременности падшей жрицы. Она давно уже за ними следила и много раз видела, как поздней ночной порой Чандаура входил в святилище Пеле. Недавно, укрывшись у реки в кустах катальпы, она наблюдала за жрицей во время купания. Ее лоно, набухшее от прелюбодейного плода, выдавало прегрешение.

Несмотря на позднюю пору, слова Напо рассыпались по селению подобно бусинкам траурного ожерелья и нашли отклик у недовольных. Около одиннадцати часов ночи в хижине Вангаруа собралось десять с лишним человек и начался совет. Он не длился долго — время поджимало. Главарем заговора стал шаман Вангаруа, а осуществить его должен был Араваки. Той же ночью, перед рассветом, Чандауре суждено было умереть. Утром, после восхода солнца, итонгане будут поставлены перед совершенным фактом. Преемником короля решили сделать Нгахуэ, к которому тут же выслали гонца с вестью о происшедшим. Ему предстояла также расправиться с Атахуальпой. Первым делом надо было убрать Чандауру. Вангаруа не сомневался, что на весть о его смерти армия перейдет на их сторону и покинет другого белого человека.

Раззадоренные «огненной водой» и напитком альгаробо, заговорщики приближались к королевскому дому подобно стае волков. Благоприятствовала им ночь, черная как смоль, и осенний ветер, заглушающий шаги. Около самого толдо Чандауры, перед изгородью из кактусов и опунции, они задержались на короткое совещание. Вангаруа с пятнадцатью людьми должен был окружить дом, а Араваки с остальными — ворваться внутрь.

Они осторожно открыли калитку и крадучись вошли во двор. Было тихо. Крепко спящий королевский дом размытым контуром вырисовывался в ночной темноте. Заговорщики должны были уже поделиться на две группы, когда двери толдо замерцали зеленоватым, фосфоресцирующим светом. Блеск шел как будто изнутри дома, из сеней. Он просвечивал сквозь дубовые доски двери и выделял ее на фоне тьмы. Затем свет слегка сконцентрировался, просочился через дверь наружу и превратился над порогом в человеческую фигуру.

Призрак поднялся над землей и поплыл в воздухе в сторону мятежников. Его пронзительный, строгий взгляд уперся в Вангаруа. По этому взгляду его все узнали. В дикой панике они пустились бежать. Их ужас был объясним — они столкнулись лицом к лицу с табу правителя.

После ухода Напо Чандаура провалился в сон хотя и глубокий, но тяжелый и неспокойный. Ему снились какие-то чудовища, личинки-кровопийцы, а огромный призрак давил ему на грудь и душил его. Король ворочался с боку на бок, метался в постели, как рыба в сети, но не мог проснуться. Около полуночи, обливаясь обильным потом, он почувствовал, как в нем что-то раздваивается, разрывается, раскалывается. Наконец наступило облегчение, он ощутил себя свободным. На постели, рядом с собой, он увидел свое собственное, ужасно истерзанное ночницей, бледное, человеческое тело. Сочувственно ему улыбнувшись, он на минуту его оставил, приоткрыл двери и, подчиняясь неясному, неодолимому стремлению, вышел наружу. И это его спасло…

Через несколько минут он, ужасно изнуренный, проснулся и стал прислушиваться. Кто-то тихо стучал пальцами в стекло. Он соскочил с постели и, сжимая в руке нож, открыл окно.

— Кто там?

— Это мы, Руми и Ваймути. За нами гонятся.

Уже через мгновение Чандаура прижимал возлюбленную к груди. Временным ее спасением он был обязан только Ваймути, которая вывела жрицу из святилища подземным, лишь ей одной известным проходом, прежде чем толпа одержимых жаждой мести итонган успела выломать двери храма и ворваться внутрь. Но пристанище у короля не было безопасным.

Чандаура об этом знал и поэтому немедленно решил переговорить с Атахуальпой. Надо было действовать быстро и решительно. Он закрыл обеих женщин в другой комнате, поменьше, окно которой выходило в сад, запер все двери и под покровом ночи пробрался к дому друга. Он застал Питерсона за стаканом грога его собственной работы. У капитана тоже была отвратительная ночь. После смерти Итоби у него усилилось чувство ностальгии, которое не позволяло ему уснуть. Он топил печаль в стакане.

Гневош в нескольких словах представил ему всю сложность ситуации. Питерсон тихо выругался.

— Плохи дела, сто дьявольских телег, очень плохи! Это молодая ведьма взялась за дело и в течение нескольких часов взбунтовала против нас людей. Если мятежники осмелились напасть даже на святилище, значит они ужасно взбудоражены и чувствуют себе безнаказанными. Сейчас узнаем, как выглядит ситуация.

Он протяжно свистнул. Заслонявшая вход тростниковая циновка отодвинулась и вошел Ксингу.

— Здравствуй, приятель! Вели играть утреннюю побудку. Через пятнадцать минут выходим. Вызови королевского телохранителя Чантопиру и стражу.

На бронзовом лице вождя отразилось сильное беспокойство. Он слегка склонил голову, давая понять, что понял поручение, но не сдвинулся с места. Чандаура положил руку на его плечо.