Владислав Покровский - Кривое зеркало реальности. Cборник рассказов

— В чём-то подход правилен, — доктор подошёл к круглой двери, ведущей, как он говорил ранее, в лабораторию, и поманил к себе Марио, — но он отметает возможность наблюдения и построения выводов. Если мы до сих пор живы и существуем, значит мы выполняем — полностью или частично — план богов. Наблюдая за прошлым, за современной жизнью, анализируя её динамику, можно прогнозировать оптимальное будущее и жить, реализуя его на практике.

— То есть вы полагаете, что боги имеют какой-то план? — уточнил Марио. — И всё происходящее сейчас вокруг в этот план вписывается? А может, они давным-давно отпустили вожжи из ослабевших рук и пустили дело на самотёк?

— Жизнь невозможна без плана, без программы, Марио, — доктор открыл дверь и шагнул внутрь проёма, куда-то в темноту, через секунду там вспыхнул яркий свет, который озарил помещение. — Даже Броуновское движение молекул не хаотично, а подчинено закономерностям. Не существует абсолютной анархии, это химера. А там, где есть хоть толика упорядоченности, это уже план. Пусть деталь, пусть нюанс, но план.

— Тогда какова цель этого плана? — пробормотал Марио, входя в приёмный отсек лаборатории. Дверь за его спиной закрылась, мягко чмокнули герметичные створки, их с доктором обдало лёгкими струйками обеззараживающих химикатов, после чего отсек разгерметизировался, и створки гостеприимно распахнулись, предлагая проследовать дальше.

— А вот это уже одним богам только ведомо, — наставительно произнёс доктор, подняв указательный палец. — Впрочем, используя обычные логические построения можно примерно представить себе его возможные цели.

— Например? — живо поинтересовался Марио.

— Прогресс, конечно, — пожал плечами доктор. — Причем не только технологический, но и культурный. Пока что Мать-природа терпит наши издевательства над ней, наказывая лишь за особо жестокие. Отсюда можно сделать вывод, что сил у неё достаточно. Как и всякая мать, она должна воспитать своё чадо и подарить ему возможность уйти, открыть неведомые дали и познать их.

— Значит, вы тоже являетесь сторонником звёздной экспансии? — спросил Марио, вслед за доктором шагая мимо освещённых стеллажей и витрин, где в герметичных стеклянных ящиках жили и существовали бактерии, вирусы, где в колбах возгонялись яды, где кипели на невидимом глазу плазменном огне эссенции и эликсиры, где сочились по биотрубкам соки и амальгамы, вливаясь в мёртвую материю и оживляя её, где царила своя непонятная и загадочная жизнь, так непохожая на привычную человеческую.

— Сторонник ты её или нет, а всё равно другого выхода нет, — доктор остановился возле занавешенной тяжёлой массивной шторой последней витрины, стоящей у самой дальней от входа стены, и посмотрел на Марио. — Воплощаться в других реальностях человек ещё не научился, как ни пытается. Остаётся только дорога вверх. К Альфа Центавра, к Сириусу, к Андромеде и Галилео Галилею… Вопрос направления уже давно решён за нас. Мы в состоянии ответить только на вопрос времени, да и то… немногое в этом зависит от нас.

— Понятно, — вздохнул молодой итальянец.

— Марио, — доктор внимательно посмотрел на него, — меня очень заинтриговал твой интерес к вирусологии. Я бы хотел тебе кое-что показать, раз уж ты настолько активно интересуешься новыми знаниями, но перед этим скажи мне, пожалуйста, где ты учился?

— Я закончил Римский университет естественных наук, потом пытался поступить в Итальянскую Национальную академию химии и физиологии, но на бюджетное место я не прошёл, а оплачивать такую сумму за обучение я никак не мог. Поэтому я не стал даже пытаться повторно, а просто устроился на работу скромным учителем в школу в одном из городов. А когда собрал средства для перевода в городскую гимназию, услышал о вашей деятельности и решил, что работа в городе может и подождать, а вот встреча с вами, специалистом с мировым именем, — никак. И вот я здесь.

— Удивительно, — доктор мечтательно вздохнул, — то, что когда-то было скромной городской школой, основанной на мои средства, превратилось в известный университет, один из лучших в Риме. Вы зря называли его посредственным, кстати. Скажи, Марио, там до сих пор преподаёт Джузеппе Бальзамо?

— Да, — парень улыбнулся. — Именно он был моим учителем по естественным наукам. Гонял по каждому предмету так, что я его и после выпуска частенько вспоминал. Но мне грех жаловаться — профессор Бальзамо привил мне ту любовь к науке, которая сейчас неустанно ведёт меня по пути познания.

— Любовь к науке, — улыбнулся доктор своим воспоминаниям. — Когда я его только повстречал, Джузеппе имел любовь совсем другого толка, расточал богом подаренные силы и жажду ко всему на вино, женщин и мужчин. Больших трудов мне стоило убедить его заняться наукой, в которой он потом после меня не знал себе равных. Он был величайшим алхимиком своего времени!

— Простите, — Марио снова зашатался от удивления, — неужели профессор Бальзамо одного возраста с вами?!

— Ни в коем случае! Младше лет на триста. Марио… Марио, держите себя в руках! Ваше неверие вполне понятно, но, честное слово, юноша, вам следует быть покрепче!

— Я… Просто тяжело это принять, мистер Эшвуд. Вы говорите о вещах, которые противоречат всему, что я учил и наблюдал за прожитую жизнь. Мне очень трудно поверить в это, потому что… если вы правы… то ничего не стоят все существующие ныне законы физики и природы! Вы идёте им наперекор, заявляя о своём бессмертии!

— Я ошибся, сказав о бессмертии, Марио, — доктор шутливо погрозил ему пальцем. — Здесь правильнее было бы употребить термин "долголетие", сказать о возможности остановить процессы старения в организме.

Подойдя к шторе, доктор взялся за кисть свисающего с карниза шнура.

— Как ты думаешь, что нужно для этого? — спросил он хитро.

— Хм… — Марио задумался. — За скорость протекания процессов старения отвечают гены и гипоталамус. Если отключить…

— Если отключить хоть одну из функций гипоталамуса, ты станешь бесформенным куском мяса, — оборвал его доктор.

— Тогда кровь, — прищёлкнул Марио пальцами. — Если обновить состав крови?

— Тогда придётся обновлять его постоянно со всё уменьшающейся продолжительностью интервалов, — парировал доктор. — Потом это вообще станет невозможным. Вдобавок, возможен отказ функций различных органов…

— Хм… — помялся Марио. — Тогда я даже не знаю, где здесь сокрыт ответ.

— Узнаю старика Джузеппе, — покачал головой доктор. — Старомоден и всё так же считает, что знания — сокровенные знания — следует беречь от толпы, которая в большинстве своё невежественна и глупа.

— А разве это не так? — удивился Марио. — В руках дурака опасная тайна — это бомба для людей.