Норман Льюис - Зримая тьма

молитвы, совала мне лотерейные билеты. Бледный мужчина с ястребиным носом, одетый в темный французский костюм, держа руки в карманах пиджака — ни дать ни взять гангстер из кинофильма, — спустился по лестнице и, внимательно оглядев меня, снова вышел на улицу. Мне стало не по себе. Здесь был родной дом для шпиона или соглядатая, так же как для дисциплинированного, преданного своему делу, неумолимого террориста из Фронта национального освобождения, избранного для выполнения задания, потому что он мог сойти за француза. Эти отчаянные террористы готовы убить первого встречного француза, если только благоприятствуют время и место. Мне не понравилось, что официант ушел. Я остался один, если не считать какого-то типа, который, повернувшись ко мне спиной, задумался над своим стаканом. Я понимал, что был отличной мишенью для убийцы из тех, кто в случае необходимости без колебания застрелит свою жертву среди бела дня хоть на главной улице города.

Я в нерешительности поднялся со стула, но в этот момент официант проскользнул за стойку, и тут же проем двери закрыла тень. Я увидел Долорес, спускающуюся по ступенькам. Ступая короткими шажками в туфельках на высоких каблуках, девушка направилась прямо ко мне, словно мы с ней назначили свидание. Слишком узкое, переделанное из вечернего туалета платье говорило о том, что она все еще сидит без денег. Ее серьезное, с тонкими чертами лицо выражало нетерпение. Стараясь подавить волнение, она сдержанно поздоровалась со мной. Для нее этот полутемный погреб оставался общественным местом, где требовалось соблюдать все правила этикета, как на plaza [13] Площадь (исп.) . Не выпуская ее руки, я пододвинул стул.

— Значит, вам все-таки удалось убежать? — воскликнул я.

— Я все время была здесь, — сказала Долорес. — Нет, я ничего не буду пить. Не хочется. Принесите мне, пожалуйста, бокадильо [14] Бутерброд (исп.) . c ветчиной. — Когда официант отправился выполнять заказ, девушка перешла на ломаный английский язык. — Пересядем в угол, — предложила она.

Мы уселись позади колонны, так что входная дверь нам больше не была видна. Долорес нервно теребила кольца, надетые на пальцы, отрывистые движения выдавали ее волнение. Когда официант принес разрезанную вдоль черствую булочку с ломтиком темной ветчины, я понял по ее взгляду, что она вдобавок еще и голодна.

— Значит, вы все-таки живы. Теперь расскажите мне обо всем.

— Это о чем же?

— О том, что случилось. Что заставило вас выбрать именно это место?

Долорес бросила на меня беспокойный

взгляд. Ее можно было бы назвать красивой женщиной, если бы ее тело и голова не принадлежали к разным стилям. Продолговатое серьезное лицо было в готическом стиле, а тело — в стиле испанского барокко.

— Конечно, мне приходится трудно.

— Я так и понял.

— Так вы сможете дать мне денег?

— Думаю, что да.

— Понимаете, у меня и в мыслях не было просить у вас денег, но потом я подумала: ведь остался же у меня хоть один друг. Мне больше не к кому было обратиться. — Она вложила свою маленькую, изящную ручку с безобразными кольцами в мою руку. — Клянусь моей матерью, я верну вам долг, как только смогу.

— Расскажите мне, в чем дело. Что тогда случилось?

— Когда?

— В ту памятную ночь.

— Давайте оставим этот разговор.

— Мы все думали, что вас похитили или убили. Вы стали знаменитостью. О вас писали все газеты, даже английские.

— Я газет не читаю. Они меня не интересуют. Я все время была здесь.

— Приглашали даже хироманта.

— Кого, кого?

— Это человек, обладающий своего рода сверхъестественной способностью, которого нанимают, чтобы отыскивать под землей воду, иногда драгоценные металлы. Должен сказать, что к вашему исчезновению отнеслись очень серьезно.

— Хироманта! — удивилась она. — Надо же! — Она выдавила из себя нервный смешок.

— Ему дали ваши старые часы, которые он подвесил на нитке над картой. И то ли часы начали качаться, то ли, наоборот, перестали — я уж не помню. Во всяком случае, хиромант решил, что вы умерли, и сообщил, что ваше тело бросили в колодец.

— Выходит, я умерла, так, что ли? — Долорес хрипло засмеялась и хлопнула себя по ноге. — Ну что ж, значит, по крайней мере, меня не будут больше искать.

— Почему вы не обратились в полицию? — спросил я.

— В полицию! Что вы! Мне идти в полицию? Этого еще не хватало!

Я подозвал официанта.

— Принесите нам две рюмки коньяку и еще бокадильо.

— В полицию! — повторила Долорес. — Неужели вы не понимаете, что мне и так повезло, раз я осталась в живых? Мне не прожить бы и дня, если бы кто-нибудь увидел, что я иду в полицию.

Принесли коньяк и бокадильо. Трясущимися руками Долорес взяла рюмку и выпила до дна.

— Зачем вам скрываться? — спросил я. — Почему вы думаете, что вас хотят убить?

— Да хотя бы только потому, что я была там. Ведь была же я там, правда?

Кто-то подошел к столику, стоявшему за ее спиной. Долорес резко обернулась, опрокинув рюмку.

— Если хотите знать правду, — продолжала она, — я боюсь. Только страх и заставил меня написать вам и попросить денег. Будь у меня пятнадцать тысяч, я могла бы уехать на родину. Я могла бы выбраться отсюда, пока цела.

Я пододвинул Долорес свой коньяк и заставил ее выпить.

— Я все еще не пойму, чего вам бояться. Может быть, вы боитесь потому, что были свидетельницей убийства? Думаете, убийцы боятся, что вы можете их опознать? Да?

— Я никого не видела, — равнодушно заявила Долорес.

— Как же вам удалось убежать?

— Я выпрыгнула в окно и спряталась в саду. Давайте на этом покончим, хорошо? Этот разговор к добру не приведет.

— И вы не видели, кто это сделал?

— Я же сказала вам, что не видела.

— Я вам не верю.

— Как я могла их видеть? Ведь было же темно как в могиле. Я вывихнула ногу и спряталась в кустах, а в это время раздались выстрелы. Вот и все.

Я дал знак официанту, и он тут же принес еще две рюмки коньяку.

— Ведь это были не арабы, правда? — спросил я. глядя ей прямо в лицо.

— Откуда вы знаете? Откуда вы это знаете? — испуганно воскликнула Долорес.

— Очень просто. Если бы это были арабы, вы бы ни за что не стали скрываться здесь. Вы пришли сюда, потому что считаете, что это единственное место, где можно укрыться от европейцев. Ведь правда?

Девушка, волнуясь, играла кольцом, снимая и снова надевая его.

— Правда?

Долорес кивнула.

— Я только хочу вам помочь, — убеждал я. — За этим я сюда и пришел.

— Тогда дайте мне денег, — сказала девушка. — Это все, что мне нужно.

Мне стало ясно, что убедить Долорес не удастся. Никакая сила на земле не заставит ее предстать перед судом и рассказать при свидетелях о том, что произошло в ту ночь.