Норман Льюис - Компания «Гезельшафт»

— Это будет только между нами. Никому ни слова. Я дам вам шесть грузовиков, но только на неделю. При условии полной конспирации.

— Вы спасли мне жизнь. Не знаю, как вас благодарить.

— Вы заплатите мне за них, когда продадите свою пшеницу.

— Когда я сообщу об этом, в вашу честь устроят праздник. Какое счастливое совпадение! Завтра мы отмечаем день рождения нашей колонии.

И праздник этот будет последним. В этом Максвел был уверен. Через два года на том месте, где они сейчас стоят, будет пастись скот, и самые выносливые из молодежи колонии, если им повезет, станут работать здесь пастухами.

— Праздник — это, согласен, хорошо, — сказал Максвел. — Но может быть, все-таки лучше отложить его дня на два, пока вы не управитесь с тростником. Мне бы хотелось, конечно, на нем присутствовать, но не смогу. Знаете, что я придумал: пошлю вам лучше молодого бычка. И кое- какие лекарства.

Рамос схватил его за руку.

— Мистер Максвел, я не могу поверить этому. Теперь я вижу, удача наконец снова с нами.

— Но предупредите своих, чтобы они вели себя осторожнее. Мясо может оказаться слишком тяжелым для слабых желудков.

Максвел, однако, знал, что, как только прибудет туша, ее тут же свезут на рынок и продадут, оставив себе только требуху для супа.

Они повернули обратно. Невысокое пламя костров уже отгорело, и только голубой дымок вился в воздухе, чуть скрывая здание фермы вдалеке, но небо уже очистилось. Рабочие теперь сгребали стебли тростника, а дети носились взад-вперед, как почерневшие гномы, собирая их в вязанки.

— Скажите им, чтобы все было готово к погрузке на рассвете, — сказал Максвел.

Он вернулся в город и через час оказался в кабинете правления «Форсткультур Гезельшафта», куда его провела почти двухметровая, атлетического сложения девушка с прекрасными косами, от которых шел легкий запах мыла.

Солидность и процветание компании подтверждались всем убранством комнаты: толстые ковры — последнее новшество в кондиционированных тропиках; панели из редких местных пород дерева; голландский морской пейзаж XVII века в специально освещенной нише. Тихая музыка, как показалось Максвелу — Бетховен, смолкла, когда он вошел в комнату. Пять членов правления «Гезельшафта»: Адлер, Ристер, Копф, Фукс и Видлинг — уже ожидали его, стоя чуть ли не навытяжку около своих стульев. Они производили впечатление людей, которые никогда не были молодыми и никогда не будут старыми, а навсегда останутся сорокалетними, верша свое целеустремленное и четкое движение сквозь время. Каждый из них обменялся с Максвелом продолжительным и крепким рукопожатием, улыбаясь при этом ровно пять секунд. Максвел подумал, что немцы в Новом Свете становятся все более рослыми. Ни один из пятерых не был ниже ста восьмидесяти сантиметров. Все они были одеты в английские твидовые костюмы, которые сидели на них как форма. Девушка с чистым лицом и ясным взором, будто из тевтонской легенды, внесла кофе в превосходном дельфтском фаянсе. Теперь они все расселись по своим массивным стульям.

— Как вы знаете, — начал Максвел, — я приобрел все дела Каррансы. Из них непосредственно вас касаются грузовики. Но они оказались из-за неумелого ремесленничества и отсутствия запасных частей в гораздо худшем состоянии, чем я ожидал. Из ста сорока только тридцать способны к нормальной эксплуатации и могут быть использованы прямо сейчас. Остальные должны пройти капитальный ремонт. Возможно, половину из них придется пустить па слом, позаимствовав у них запасные части.

— В настоящий момент нам требуется не менее восьмидесяти грузовиков, — сказал Видлинг, который был председателем. — С нарастанием сезонных работ нам понадобится больше.

— Вместе с грузовиками из моего постоянного парка я могу дать вам шестьдесят, — сказал Максвел. — Остальные двадцать будут в вашем распоряжении через две недели.

— Хорошо. Мы принимаем ваши условия.

— Как мы и договорились, водители переходят к вам вместе с грузовиками. Теперь они будут вашей заботой, — сказал Максвел. — Если вы сможете удержать их от выпивки, то сможете удержать все грузовики в рабочем состоянии. Если нет, то машины будут проводить большую часть времени на дне реки или в кювете. Мне пришлось взять себе людей Каррансы, а они жуткие пропойцы.

— Это нас не очень беспокоит, — сказал Адлер. — В целом мы довольно успешно справляемся с местными рабочими. У нас разработаны особые методы обращения с ними.

Видлинг снова взял слово:

— Насколько мы понимаем, к вам перешла еще какая- то земельная собственность. Вы заинтересованы в ней?

— В общем, нет. Оказывается, Карранса вел самые разнообразные дела. Наряду с перевозками он занимался хлопком и сахаром. Кроме того, я узнал, что он имел три или четыре деревенских магазина и половину доли в кинотеатре. Куча мала какая-то, и полно всяких юридических осложнений. Половину земли он, по-видимому, передал в субаренду друзьям или родственникам, которые не платили ему никакой ренты. Могу твердо сказать, что у меня нет ни малейшего намерения обременять себя каким- нибудь из этих дел.

— Всегда приходишь к такому выводу, — сказал Видлинг, — стоит только взяться за дела этих людей. Понять их склад ума весьма трудно. В деловом отношении они очень хитрые — ненадежные, вы говорите? — и однако они легко позволяют обирать себя всяким паразитам и приживалам. В доме любого богатого человека живет половина всех его родственников, и оп абсолютно доволен таким положением вещей. Они приезжают к нему на неделю и никогда не уезжают.

Он улыбнулся, оглядев других, и все немцы коротко рассмеялись, будто в ответ на приказ.

— У Каррансы была довольно опасная привычка раздавать вещи под влиянием минуты, — сказал Максвел. — Если кому-то из его друзей нравилось что-нибудь, он обычно говорил: «Бери на здоровье». Эти слова стали его прозвищем. Но сложность в том, что в половине случаев он отдавал не свои вещи, а если они и были его, то передача другому владельцу юридически никак не закреплялась. Он оставил после себя изрядно всякой путаницы.

Немцы дружно улыбнулись, выражая свое сочувствие.

— Все в страшном беспорядке, — сказал Максвел. — Я не хочу производить сахар. Не хочу выращивать хлопок. Я не хочу также содержать деревенские магазины и половину кинотеатра. Я был бы рад перепродать вам или кому-нибудь еще эту часть своего приобретения, как только юридическая сторона дела будет улажена. Еще, оказывается, Карранса имел и другую собственность, и это для меня было некоторой, надо сказать, неожиданностью. Он владел большим участком леса вверх по Рио-Негро. В данный момент мы точно не знаем, сколько там, но, возможно, что-то около ста тысяч гектаров. Мне лишь приблизительно показали на карте, где это находится, и сказали, что туда нет дороги.