Иштван Декан - Пути-дороги

Прибыв в Марамарошсигет, мы разыскали советскую военную комендатуру, где нам сказали, что штаб фронта за это время передислоцировался в Хуст и мы, если будем торопиться, возможно, догоним его. В комендатуре мы с радостью узнали, что три наших товарища Яни Полар, Дьёрдь Орос и раненый Яни Ач находились здесь, в Марамарошсигете. Ача лечили в советском госпитале. Они с нетерпением ждали нас, потому что совсем ничего не знали о том, как окончился тот бой.

Нам они рассказали, что тогда долго бродили по лесу, а потом решили идти в Марамарошсигет, где жил отец Ороса, у которого они и скрывались до прихода советских войск.

Как только Марамарошсигет освободили советские части, Полар и Орос сразу же отправились искать нас, но поиски не увенчались успехом…

После встречи с ребятами направились в Хуст, где от военного коменданта узнали, что штаб тем временем переместился в Мункач. Военный комендант порекомендовал нам подождать в городе до тех пор, пока он не получит точных сведений о нахождении штаба.

Хуст показался нам симпатичным небольшим городком, и мы остались в нем. Остановились в пустом доме, похожем на виллу, расположенном недалеко от комендатуры. Решили выйти на разведку местности. Сначала мы попали на рынок, где можно было купить все, что угодно. К сожалению, у нас были только доллары. После долгих уговоров местный аптекарь обменял нам пять долларов, и мы смогли купить всего, чего хотели.

Если мне не изменяет память, в этом городе мы провели пять мирных дней. Ребята наши здесь быстро освоились, а кое-кто даже успел завести знакомства с красивыми местными девушками.

На четвертый день меня вызвали в комендатуру и сказали, что из штаба получен приказ направить нас в Мункач.

Я не без труда собрал своих подчиненных, и мы явились в комендатуру, где нас ожидал майор в кожаной куртке, который должен был сопровождать нас. Майор ехал на мотоцикле первым, а следом за ним на военном грузовике ехали мы. Теперь мы были уверены, что все у нас пойдет как надо. Жаль было только, что нам так и не удалось увидеть судью из Саплонца, который тоже был бы рад повидаться со своими старыми друзьями-партизанами.

Наконец-то мы были близки к своей цели — к Шальготарьянскому угольному бассейну, куда так стремились.

Иногда, разговаривая между собой, мы сетовали на то, что все время куда-то идем или едем вместо того, чтобы сражаться против врагов, которые окружают нас. И так ли важно, где их бить: тут или там?

Однако Шандор Ногради твердо шел к цели. Он был убежден, что горняки обязательно помогут нам. Его нисколько не пугало, что в Венгрии свирепствует нилашистский террор.

Проведя предварительную разведку, Бела Пап и Мате Баршонь привели нас в Хойяпусту, где молодая симпатичная женщина впустила нас в дом. На столе уже стоял ужин.

Ребята не спускали глаз с красивой хозяйки. Ужин был в самом разгаре, когда появился хозяин, сбежавший ранее с фронта. Поняв, кто мы такие, он зарезал овечку, чтобы было чем накормить нас и завтра.

На этом хуторе мы сначала намеревались остаться на несколько дней, чтобы немного передохнуть, но на следующий день вечером наши дозорные доложили, что в сторону хутора направляются два грузовика с гитлеровцами.

Мы быстро ушли в лес и оттуда стали наблюдать за хутором. Гитлеровцы обыскали все дома и, никого не найдя, удалились.

Следующую передышку мы сделали в Багойпусте. Баршонь и Пап неплохо подготовились к нашему приходу. Барьяк, хозяин хутора, производил впечатление порядочного человека. Был у него сын, высокий и стройный парень. Отец говорил только по-словацки, сын немного и по-венгерски.

Хозяева пригласили нас в дом, хорошо накормили, а затем повели на место, где мы могли спокойно расположиться. Это были два хорошо замаскированных бункера, находившиеся метрах в ста пятидесяти от опушки леса. В этих бункерах семья Барьяка до нас скрывала нескольких советских летчиков, самолет которых гитлеровцы сбили. Здесь же хранились и запасы продовольствия.

Рано утром нас разбудил Барьяк-младший. Вместе с женой он принес нам целое ведро гуляша и корзину хлеба. Меня удивила смелость молодых людей, ведь с шоссе их вполне могли увидеть гитлеровцы. С 10 по 14 декабря мы жили здесь. По вечерам у Барьяков собирались родственники из соседних хуторов. Барьяк-старший хотя и был богачом, но любил свой народ и охотно помогал патриотам.

Ногради еще раньше знал Барьяка, потому он и привел нас сюда.

Здесь наша группа начала активно действовать, и немалая заслуга в этом принадлежала Барьяку.

Мате Баршонь и Бела Пап отправились на разведку в район Шальготарьяна, а Лапшов и Хатвани собирались в Мучень. Ногради, хорошо знавший эти места, лично довел вторую пару до опушки леса, откуда уже было видно село. Прежде чем расстаться с ними, он рассказал, где что находится.

Ногради еще в начале октября установил связь с национальным комитетом в Лошонце. Потом эта связь прервалась, и ее нужно было восстановить. Сделать это оказалось трудно, потому что полиция и жандармерия постоянно охотились за дезертирами, число которых не переставало расти.

Барьяк-старший согласился отнести письмо Ногради в Лошонц и передать членам национального комитета.

Находясь еще в Багойпусте, мы почувствовали, что, несмотря на нилашистский террор, в народе зреют силы сопротивления. Как только жители разнесли весть о нашем появлении, к нам стали поступать любопытные сведения. Так, например, стало известно, что венгерский батальон в Мучени отказался идти в бой и изъявил желание перейти на нашу сторону.

В своем письме мы предложили венгерским солдатам присоединиться к нам, а если они на это не пойдут, уйти в лес, не давать гитлеровцам распоряжаться собой.

Командир батальона, полковник, выбрал второй вариант, но для нас и это было равнозначно успеху.

Между тем наши разведчики неподалеку от Каранчбереня встретили лесничего Тежера, который предложил нам расположиться в охотничьем замке графа Легради. Сам граф сбежал, и замок пустовал.

— У вас умеют по-настоящему принимать партизан! — воскликнул Лапшов, прищелкнув языком.

— Ребята, осторожнее, не разбейте здесь чего-нибудь: после войны мы организуем в этом замке дом отдыха для партизан и будем приезжать сюда на лето отдыхать, — заметил Шани Куримски.

Однако тогда мы пришли в те края отнюдь не для отдыха.

Еще в период Словацкого национального восстания в районе Шальготарьяна оживилась партизанская деятельность. Штаб жандармерии и органы государственной безопасности принимали все меры, чтобы воспрепятствовать распространению восстания на венгерскую территорию.