Иштван Декан - Пути-дороги

12. Ференц Хидвеги, 442-я транспортная рота, село Чакторня;

13. Рядовой Рудольф Надь, пятая рота 2-го батальона 38-го пехотного полка, село Надьварад;

14. Шандор Декан, рабочий 402-го трудового лагеря, город Будапешт;

15. Рядовой Золтан Фабри, пятая рота 2-го батальона 38-го пехотного полка, город Кашша.

Обращение было опубликовано в 3-м номере газеты «Игаз со» в феврале 1943 года.

В те дни жизнь в лагере необычайно оживилась. В результате успешного зимнего наступления Советской Армии в плен были взяты десятки тысяч гитлеровцев и венгров, многие из которых оказались в Красногорском лагере. Так, к нам в лазарет привезли капитана Даниэля Гёргени, который попал в плен вместе с двумя венгерскими генералами графом Марцеллом Штоммом и Ласло Дежё и майором генерального штаба Чатхо. Однако венгерским генералам не удалось избежать участи десятков тысяч рядовых солдат, переживших тяготы отступления под Воронежем. Голодные и холодные, брели они по бескрайним заснеженным полям, согнанные с дорог и шоссе своими немецкими союзниками, стремившимися побыстрее уйти. Генерал Марцелл Штомм так отморозил ноги, что ему пришлось, их ампутировать. Исхудавший — одна кожа да кости — капитан Гёргени попал в лазарет тоже с обмороженными ногами. Высокий и худой, он не мог ходить; нам с Марковичем пришлось нести его в палату, как маленького, на руках. Обоих генералов поместили в отдельной палате.

Много раз перевязывали мы с Иваном Калистратовичем страшные раны на обмороженных ногах Гёргени. Он терпеливо и даже с некоторой философской иронией переносил эти мучительные перевязки. Скоро мы полюбили этого скромного, дружелюбного капитана: он заметно отличался от своих чванливых и грубых коллег, какими мы привыкли видеть кадровых венгерских офицеров.

Часто к нам в лазарет захаживал Золтан Фабри. Он приносил капитану Гёргени книги и газеты, подолгу разговаривал с ним. Мы с интересом слушали откровенные рассказы капитана о том, как он попал в плен, восхищались его открытым осуждением поведения немцев, критикой венгерского командования, действия которого привели к большим человеческим жертвам. Уже через два месяца Гёргени выступил в газете «Игаз со» со статьей и открыто встал на сторону антифашистского движения.

Постепенно затянулись раны на культях генерала Штомма. Главный врач лагеря заказала ему в Москве протезы и терпеливо учила его ходить.

Оба генерала общались преимущественно с майором генерального штаба Чатхо, который, по словам Гёргени, всегда отличался антисоветскими настроениями и боготворил немцев. Больше того, он несколько раз то тайно, то открыто предупреждал капитана Гёргени и даже угрожал ему расправой за его участие в антивоенном и антифашистском движении. Но запугать капитана Гёргени было невозможно.

Жизнь венгерских военнопленных в лагере номер 27 взбудоражил не только массовый приток новых пленных после катастрофы венгерских войск под Воронежем, но и блестящая победа Советской Армии под Сталинградом.

Главной целью крупного летнего наступления немцев в 1942 году, в котором в качестве солдат Второй венгерской армии приняли участие и мы с моим другом Марковичем, было взятие Москвы. Гитлер тщательно скрывал план наступления, отчасти наученный горьким опытом уже пережитых поражений, отчасти для того, чтобы ввести в заблуждение советское командование. Поэтому он во всеуслышание заявил, что главной целью летнего наступления немецких армий является захват Кавказа с его нефтью. И действительно, развив широкую наступательную операцию, гитлеровцы оккупировали восточные области Украины, форсировали Дон, вышли в район Кубани и Северного Кавказа и рвались к Сталинграду. Шестой немецкой армией, имевшей задачу захватить Сталинград, командовал генерал-полковник Паулюс.

Крайним сроком взятия Сталинграда Гитлер назначил 25 августа 1942 года. Мы с Марковичем к этому времени уже находились в плену и, разумеется, ничего не могли знать об этих широких планах гитлеровского командования. Еще меньше мы рассчитывали на личную встречу в Красногорском лагере для военнопленных с генерал-фельдмаршалом Паулюсом.

У обитателей лагеря было много времени и для серьезных раздумий, и для пустых мечтаний. Сообразно своим политическим убеждениям одни из них мечтали о свободе, другие — о скором завершении войны. Но все были склонны за каждым, даже незначительным случаем видеть исключительно важное событие. Однажды утром в лагерь въехало несколько грузовиков с солдатами. Вместе с начальником лагеря солдаты осмотрели бараки, выбрали один из них, вывели оттуда всех его обитателей с вещами, построили и провели перекличку по списку. Причем делалось все это по-военному быстро. Пленные стояли в строю, не зная, что с ними будет, и с тревогой в глазах ожидали неизвестно каких изменений. Их тревогу можно было понять, особенно если принять во внимание, что Красногорский лагерь считался хорошим местом подобного рода.

Жители остальных бараков с любопытством следили за всеми приготовлениями. Тотчас же по лагерю поползли слухи, догадки и предположения. «Голодной свинье всегда желуди снятся» — гласит народная пословица. Так и у нас некоторые немецкие да и венгерские офицеры потому и распустили слух о вероятном приближении немецкой армии, из-за которого советское командование, мол, и пытается поскорее эвакуировать лагерь поглубже в тыл. Отдельные не в меру горячие головы уже строили иллюзорные планы организации активного сопротивления. Нашлись и такие, кто начали составлять «черные списки» коммунистов и антифашистов, чтобы передать их в руки «освободительной» немецкой армии.

На следующий день к воротам лагеря подошло несколько больших автобусов. Нетерпение пленных достигло предела. Из автобусов сначала вышли высокопоставленные гитлеровские генералы. Их было двадцать два, за ними шли два румынских генерала. Большинство немецких военнопленных сразу узнали среди прибывших генерал-фельдмаршала Паулюса со свитой. Кроме генералов из автобуса вышло много штабных и старших офицеров вермахта. Небритые, но в хорошо подогнанном обмундировании, даже с орденами, они выстроились как на параде. Мы удивились еще больше, когда увидели, что каждый из них вынес из автобуса по одному, а некоторые — даже по два элегантных чемодана. Только одно нарушало торжественность момента — присутствие советских автоматчиков около этой группы высокопоставленных немецких офицеров и генералов. Советский лейтенант построил немцев в колонну, ворота лагеря открылись, и колонна во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом вошла, хотя и не в Москву, но, по крайней мере, в подмосковный лагерь для военнопленных.