Иштван Декан - Пути-дороги

Часа в четыре пополудни мы проезжали село, через которое проходила железная дорога, о чем мы не знали. Голова колонны с частью нашего взвода — там же оказались Йошка Фазекаш и Пишта Ковач — уже переехала через железнодорожные пути, как вдруг слева показался поезд. В эшелоне на открытых платформах стояли зенитки, сидели гитлеровские солдаты. Кое-где стояли крупнокалиберные зенитные пулеметы.

Картина совершенно необычная — в глубоком тылу противника около железнодорожного переезда стоит колонна партизан, а перед ними проезжает гитлеровский воинский эшелон.

Машинист давал отчаянные свистки. Гитлеровцы смотрели на нас, мы — на них, и никто не верил собственным глазам. Но так продолжалось только несколько секунд, а вслед за тем откуда-то сзади по цепи передали приказ: «Развернуться назад!» Повозки одна за одной начали разворачиваться на узкой дороге, но тут и гитлеровцы пришли в себя: забили их пулеметы. Мы же что было силы стегали лошадей, чтобы поскорее скрыться за домами.

В партизанской жизни такие случаи не так уж редки, положение может измениться каждую минуту. Приказ требует идти то вперед, то назад. Вступать в бой с гитлеровцами в тех условиях, да еще на открытой местности, было нецелесообразно.

Часть нашего отряда, уже переехавшая через железнодорожные пути, на рысях уходила вперед. Так наша колонна разорвалась на две части.

На ночевку остановились в селе, а наутро нам предстояло догнать наших товарищей.

Село казалось мирным. Я, Ева и Домонкаш устроились в одном доме. Хозяин принес нам хлеба, сала и яиц — село было очень богатое. Мы великолепно поужинали. Тревожила только судьба наших товарищей. Найдем ли мы их? Вечером мы набросали на пол свежей соломы и легли спать, надеясь, что этой ночью нас никто не потревожит. Хозяин угостил нас табачком. Особенно он гордился качеством имевшейся у него бумаги — это была туалетная бумага. Где он ее достал в военное время, для нас так и осталось загадкой.

В селе стояла полная тишина. Перед домом бесшумно расхаживал часовой. Под утро повалил густой снег, и от этого создалось какое-то особенно мирное настроение. Хорошо позавтракав, мы с Евой решили пройтись по селу, словно были не партизанами, а обыкновенными туристами.

Вскоре конный посыльный передал нам приказ выделить несколько человек на поиски оторвавшихся от нас товарищей. От нашей группы вызвался Домонкаш. У нас были две лошади. Мы достали еще одну и на этой тройке послали его за Фазекашем и Ковачем.

Когда мы с Евой собрались поесть, мирную тишину разорвали автоматные очереди, а вслед за ними со всех сторон послышались выстрелы. Началось! Нас охватила злость на немцев за то, что нам не дали спокойно отдохнуть. Часть отряда была поднята по тревоге и выведена на околицу, чтобы занять там оборону.

Фазекаш и Ковач появились в критический момент, когда пехота гитлеровцев, усиленная легкими танками, начала наступать на село. Сразу же завязался бой. Фазекаша, поскольку он был верхом, послали в соседнее село с донесением. Поэтому нам лишь позже удалось узнать, что же случилось с нашими товарищами.

А они оказались в довольно трудном положении, и выход у них был один — гнать лошадей вперед до какого-нибудь укрытия.

Они свернули на шоссе и у какого-то села были вынуждены ввязаться в бой с находившимся там небольшим гарнизоном противника.

Перестрелка продолжалась до рассвета, когда прибыли два разведчика, посланные Боровым. От них стало известно, что группа оторвалась от отряда километров на двадцать.

— Положение наше было не из хороших, — продолжал свой рассказ Фазекаш. — Нам предстояло до рассвета проделать обратный путь, переехать через шоссе и полотно железной дороги. Однако только мы успели переехать через шоссе, как началось движение. Мы оказались зажатыми в узкой, с километр, полосе между шоссе и железной дорогой. Наш командир решил укрыться до наступления темноты в небольшом лесочке. Время до темноты мы использовали для сна: когда спишь, голода не чувствуешь. Разведчики нам рассказали, что вы расположились в двух соседних селах, где у жителей полно продуктов. Тем временем к нам прискакал посыльный с приказом догонять отряд. Перед рассветом мы должны были перейти железную дорогу и заминировать полотно.

Было решено произвести разведку и определить место перехода через железную дорогу.

В разведку вызвались идти пулеметчик Назаров и я. Быстро нашли удобное место, отыскали следы, по которым прошел основной отряд. Вернулись и доложили о результатах командиру, указав, в каких местах вдоль дороги движутся гитлеровские патрули. Высказали предложение относительно того, где должны находиться наши люди, которые откроют перед нами шлагбаум. Командир согласился с нашими предложениями.

Несколько человек приняли участие в минировании дороги.

С нетерпением дождались сумерек. Первыми пошли минеры, за ними — мы с Назаровым, а за нами — командир и четверо партизан, которые должны были открыть шлагбаум и держать его в таком положении до тех пор, пока не пройдет вся колонна.

Через железную дорогу перешли благополучно. В полдень, подойдя к какому-то селу, встретились с отрядными разведчиками, которые вышли искать нас. От них мы узнали, что часть отряда находится в этом селе, поджидая нас, а основная часть вместе со штабом — километрах в семи отсюда.

Мы вошли в село, где наконец встретились со своими.

Немного передохнув и пообедав, мы готовились догнать штаб, но тут пришел приказ: «Всем занять оборону и приготовиться к отражению атаки!» Гитлеровцы атаковали село с юга.

Мне лично было приказано скакать в штаб с донесением. Вскочив на лошадь, я взял с собой еще двух лошадей и поехал. Дорога, которая вела в штаб, уже обстреливалась немцами. Я мог, конечно, скакать и быстрее, но запасные лошади шли медленно. А тут еще, как назло, со стороны поля подошел немецкий танк и начал обстреливать и дорогу, и село. Бросив двух лошадей на произвол судьбы, я поскакал во весь дух, лишь бы поскорее преодолеть обстреливаемый участок.

Надо мной свистели пули, но, к счастью, ни одна из них меня не задела, и я благополучно доскакал до штаба. За день обстановка изменилась: село, где расположился штаб, тоже окружили гитлеровцы. Получилось так, что, вырвавшись из одного вражеского кольца, нужно было попасть в другое, чтобы потом всем отрядом прорвать его в том месте, где немцы этого вовсе не ожидали. К счастью, нам удалось сделать это на следующий день с довольно небольшими потерями, — закончил свой рассказ Фазекаш.

Однажды под вечер мы вошли в село, в котором часто останавливались бандеровцы. На стенах домов были нарисованы трезубцы, а у въезда в село красовался крест, украшенный украинским рушником. В таких селах нам запрещалось по ночам ходить по улицам, брать у хозяев еду и питье прежде, чем они сами не попробуют их.