Иштван Декан - Пути-дороги

Однажды под вечер во время прогулки мы вдруг услышали венгерскую речь и вскоре увидели на дороге колонну венгерских солдат, в которой было не менее ста человек. Во главе колонны шел толстый низенький офицер лет сорока. Это прибыла первая группа венгерских антифашистов, возглавляемая Золтаном Вашем.

Мы, ветераны-партизаны, почти все носили советскую военную форму, а солдаты из вновь прибывшей группы были одеты в военную форму венгерской армии. Непонятно было только то, где они достали так много нового венгерского обмундирования.

Объяснил нам это опытный революционер и интернационалист майор Советской Армии Рудольф Гарашин, который по поручению загранбюро нашей партии объезжал лагеря для военнопленных с целью подобрать людей для нашей школы.

Отобрав венгров добровольцев для партизанской школы, он увидел, что вид у них очень плохой, поскольку все они одеты в старое изорванное обмундирование. Гарашин решил, что вести их в таком виде в партизанскую школу просто неудобно. Но имевшееся на складе обмундирование было и того хуже. Тогда он начал искать его в самих лагерях и нашел. Здесь было много венгерских офицеров, унтер-офицеров и даже солдат из штабов, которые имели совсем новое обмундирование. Их выстроили на плацу лагеря, а напротив построили тех, кто изъявил желание учиться в партизанской школе. Гарашин прошелся вдоль строя, хитроватым взглядом окинул тех и других, а потом громко приказал:

— Раздеться!

Пленные с изумлением посмотрели на русского майора, вернее, на венгра в русской форме, не понимая, чего он от них хочет.

— Раздеться! Разве я не ясно приказал?! — грозно повторил он.

Пленные начали раздеваться.

— Поменяться местами! А теперь быстро одеться! — громко приказал Гарашин.

Так произошло переодевание.

Среди вновь прибывших люди были самые разные. Одни решили пойти в партизаны потому, что ненавидели гитлеровцев; они были патриотами своей родины и хотели сражаться за освобождение Венгрии. Были здесь и такие, кто рвался получить в пользование земельный участок в двадцать пять хольдов, который полагался в новой демократической Венгрии тем, кто с оружием в руках сражался за освобождение страны.

Однако все они, независимо от причины, побудившей их пойти в партизаны, были откровенны, честны и готовы к любым трудностям.

Вечером к нам пришел незнакомый мужчина в советской военной форме. На вид ему можно было дать лет пятьдесят.

— Спорим, что это врач, — сказал Пишта.

Незнакомец подошел к нам и по-русски поздоровался, мы ответили ему по-венгерски. Тогда и он заговорил по-венгерски.

— Я Шандор Ногради, представитель заграничного бюро нашей партии, — сказал он нам.

Все мы очень обрадовались ему, так как сразу же после его слов почувствовали, что мы не одиноки, что среди нас находится официальный представитель, который позаботится о нас в случае необходимости.

Затем товарищ Ногради выступил перед нами с докладом, в котором много говорил о демократии, о единстве народа, о свободе и разделе господской земли. Мы, готовясь к новой жизни, внимательно слушали его, веря каждому его слову. Лишь у некоторых офицеров запаса возник вопрос, который они и задали Ногради:

— Правда ли, что речь идет о действительных демократических свободах? Не получится ли так, что после освобождения страны о них попросту забудут?

— Вопрос этот серьезный, и мы относимся к нему серьезно. Борьба за социализм на этом не закончится, а будет продолжена, — спокойно ответил Ногради.

Затем произошло распределение на взводы, командирами которых стали Марци Сёни, Дюла Уста и Пишта. Я, разумеется, попала во взвод Пишты.

Вскоре прибыли преподаватели, начались регулярные занятия. Особенно нам нравились занятия по подрывному делу. Мы выходили на шоссе или на железную дорогу, где устанавливали различного типа мины.

Мы закапывали учебную мину под полотно дороги, а бикфордов шнур или провод электровзрывателя выводили подальше в поле или в лес, где к его концам присоединяли стограммовую толовую шашку, детонировавшую в тот момент, когда машина проезжала по минированному месту. Происходил негромкий взрыв, услышав который водитель останавливал машину, выходил из нее и проверял колеса, чтобы удостовериться, не лопнул ли баллон. Убедившись в том, что у него все в порядке, он недоуменно качал головой и снова садился за баранку.

За время занятий мы научились устанавливать почти сто различных типов мин, в том числе мины и с часовым механизмом, и механические. Хорошую конструкцию имели магнитные мины и мины с часовым механизмом, которые можно было устанавливать непосредственно под паровозом или под машиной.

Особенно нравились нам работы с подрывными механизмами с помощью обычного пенькового фитиля, который горит медленно, со скоростью один сантиметр в минуту, в то время как бикфордов шнур горит быстрее — сантиметр в секунду. Усвоив это, мы по обыкновению прикрепляли к десятисантиметровому куску бикфордова шнура пять сантиметров пенькового фитиля и поджигали, зная наверняка, что взрыв произойдет через пять минут десять секунд, а этого времени нам было вполне достаточно, чтобы укрыться в безопасном месте.

Мики Рекаи, любивший пошутить в любой обстановке, вставляя фитиль в мину, обычно, когда у него было хорошее настроение или когда мы особенно чему-нибудь радовались, подавал нам такую команду:

— Ребята, тройной пеньковый фитиль, фитиль, фитиль!

Позже мы научились взрывать мины по радиосигналу. Обычно к такому способу прибегали тогда, когда речь шла о взрыве важного моста, железнодорожной линии или крупного военного склада. Для выполнения такого ответственного задания, как правило, подбирался отчаянно смелый парень, иногда двое. Их сбрасывали с парашютом в районе объекта, где они после нескольких дней, а то и недель упорной и опасной работы устанавливали мины в нужном месте. Часто это была даже не мина, а определенное количество взрывчатки, где-то в стороне от которой устанавливалось взрывное устройство. Оно и срабатывало при получении определенного радиосигнала. Как только мина или взрывчатка были установлены, минер скрывался или возвращался в свой отряд, где ждал приказа на подрыв объекта. Иногда такой приказ поступал лишь спустя несколько месяцев.

В партизанской школе мы познакомились с одним румыном партизаном, которому пришлось пережить прямо-таки невероятные приключения.

В ходе успешного наступления частей Советской Армии разведывательной авиации удалось засечь на одной железнодорожной станции, в десяти километрах от линии фронта, несколько гитлеровских эшелонов, которые вот-вот должны были отправиться в глубокий тыл.