Иштван Декан - Пути-дороги

В партизанском отряде легендарного Ковпака воевал Иштван Габор, который был ранен и приехал в Ровно из киевского госпиталя.

Мы, выпускники Красногорской школы, очень радовались встрече, даже со смехом поговаривали о том, что теперь мы снова можем организовать хор, так как тут собрались лучшие наши певцы.

Командование поселило нас, венгров, в двухэтажной вилле неподалеку от замка. Кухня, канцелярия и склады размещались в замке.

После нелегкой боевой жизни нам казалось, что мы очутились в настоящем раю: отдыхай хоть весь день, гуляй по городу, разговаривай с друзьями.

Хорошо поужинав, мы вспоминали прошлое, рассказывали о том, кто как попал на фронт, а потом к советским партизанам. Особенно много приключений выпало на долю Иштвана Геллена и Иштвана Ковача.

Доктор Геллен в первый раз дезертировал из рабочей роты летом 1942 года и в Брянских лесах присоединился к отряду советских партизан, в котором уже действовала небольшая группа венгров.

Позже, когда гитлеровское командование провело ряд крупных операций против партизан, Геллен попал в плен к немцам, которые передали его венгерскому командованию.

Но в это время советские войска как раз предприняли наступление на венгерском участке фронта, и, воспользовавшись неразберихой при отступлении, Геллен сказал, что он посажен под арест за то, что отстал от своей части. Его направили в рабочую роту.

Доктор Геллен стал ждать удобного момента, чтобы снова дезертировать. Долго ждать ему не пришлось.

И снова ему помогло начавшееся наступление Советской Армии. В селе, где располагалась их рабочая рота, находилась гитлеровская артиллерия, поэтому роте было приказано чинить дороги и пути подъезда, а также оборудовать огневые позиции артиллерии.

Геллен и Ковач решили вечером сбежать из роты. Как решили, так и сделали. Они спрятались в доме украинца, с которым заранее договорились о том, что он спрячет их и сообщит об этом партизанам. Украинец спрятал дезертиров, а через два часа уже пришел с двумя партизанами. Геллен и его коллега очень обрадовались этому, хотя и не рассчитывали на столь быструю помощь.

Партизаны поздоровались с дезертирами, а затем увели их в дом, стоявший на околице. Дезертирам хотелось поскорее уйти из села, где было полно гитлеровских солдат и жандармов, которые могли в любой момент обнаружить их. Однако партизаны, судя по их поведению, нисколько не боялись гитлеровцев и чувствовали себя в селе как дома. А хозяева, к которым они пришли, сразу же начали печь и жарить, чтобы угостить партизан и их венгерских гостей.

Настроение поднялось настолько, что все даже запели.

Между тем бегство Геллена и Ковача было обнаружено, и жандармы начали разыскивать их. Однако партизан это нисколько не смутило. Когда обильный ужин подошел к концу, партизаны начали собираться в путь. Но тут они вспомнили, что им обязательно нужно достать пулемет, так как их пулемет сломался. Тут же было решено, что они, как только достанут пулемет, сразу же уйдут в лес.

Дезертиров от страха мгновенно прошиб пот. Но, к счастью, все обошлось благополучно: через полчаса они, улыбаясь, вернулись с пулеметом и заявили, что теперь можно и в отряд вернуться. Спустя некоторое время все четверо уже шагали по лесной тропке.

Так венгерские дезертиры попали в отряд к Дяде Пете, в котором насчитывалось несколько тысяч партизан. В отряде партизан приняли хорошо, но все же не без осторожности, хотя Геллен и рассказал о том, что он уже воевал в одном из партизанских отрядов. Партизаны же придерживались мнения, что человек, пришедший издалека, может сказать все, что захочет. Геллену и Ковачу пришлось выдержать испытательный срок. В течение шести недель им не давали оружия.

Группа, в которую они попали, тринадцать раз взрывала железнодорожную линию, идущую на Ковель. Все эти операции явились своеобразными докторскими диссертациями, после защиты которых им выдали по винтовке, а позже, как бы в поощрение, они получили по автомату и стали равноправными партизанами.

Когда же отряд Дяди Пети вышел на территорию, освобожденную частями Советской Армии, Иштвана Геллена направили в Ровно, поручив ему заняться снабжением города медикаментами. Геллен, конечно, обрадовался возможности приобщиться к медицине, но в душе его тянуло к партизанам. Все свое свободное время он проводил среди них, слушал их рассказы, мечтая о том времени, когда он вернется домой, в Венгрию, где, как ему казалось, тоже необходимо организовать и развернуть партизанское движение.

Нам, партизанам из отряда Наумова, было интересно услышать рассказ Шандора Декана.

А он рассказал вот что:

«Приехали мы в прифронтовое село, в котором расположился небольшой партизанский отряд.

Наш сопровождающий представил нас командиру отряда.

Так мы оказались в партизанском отряде, но еще по эту сторону фронта. Наши новые товарищи приняли нас по-дружески, они побеспокоились, чтобы мы ни в чем не нуждались.

На следующий день я, собрав весь свой запас русских слов, спросил у одного из партизан:

— А как мы перейдем через линию фронта?

— Очень просто. Сядем на телеги, запряженные волами, и переедем. Так мы и сюда попали с той стороны, — спокойно ответил нам партизан.

Мы недоуменно переглянулись, не поверив собственным ушам. На телегах с волами? Через линию фронта? Возможно ли такое?

Потом мы решили, что партизан просто-напросто подшутил над нами, а про себя подумали: «Не считайте, что мы такие желторотые и сразу же поверили вашим словам…»

Однако уже на следующий день мы убедились в том, что партизан и не собирался шутить. Во дворах действительно появились повозки, груженные боеприпасами, а в хлевах мычали волы.

Этот отряд привез на Большую землю больных и раненых и теперь собирался в обратный путь. Партизанская база находилась приблизительно в ста пятидесяти километрах за линией фронта, в тылу у гитлеровцев.

Через несколько дней мы тронулись в путь. Наш марш оказался совсем не таким, каким мы себе его представляли. Хлопали кнуты, скрипели повозки, медленно тащились волы. Так в пух и прах было развеяно мое представление о перелете линии фронта на самолетах, о прыжках с парашютом в тыл врага.

Мы двигались на запад по пустынной болотистой местности. Сплошной линии фронта здесь не было и в помине из-за непроходимой местности, во-первых, и из-за страха гитлеровцев перед партизанами, во-вторых. Огромные леса в тех местах контролировались партизанами, лишь кое-где имелись небольшие гитлеровские гарнизоны, охранявшие дороги или более или менее важные стратегические пункты. Располагались они, как правило, на опушках леса, так как углубляться в лес гитлеровцы не осмеливались. На это у фашистов не хватало сил уже в 1942 году, хотя Гитлер неоднократно приказывал им очистить эти места от партизан.