Иштван Декан - Пути-дороги

Кормили в госпитале отлично, и все же совершенно незнакомые люди, посещавшие госпиталь для того, чтобы увидеть партизан, приносили подарки. Часто, проснувшись, я находила у себя на тумбочке пирожные, великолепные яблоки или какие-нибудь деликатесы.

Госпиталь стоял на берегу Днепра. До войны в этом здании размещалась школа, а во время оккупации города фашистами здесь находился военный госпиталь для венгерских офицеров «с Дона». Окна палат до сих пор были заклеены венгерскими газетами, много их валялось и в подвале (ими растапливали печи на кухне), а у ворот даже висел почтовый ящик, украшенный гербом венгерской королевской почты. В него опускали свои письма и мы. Как только Киев был освобожден, Штаб партизанского движения Украины развернул здесь свой госпиталь.

В моей палате лежало четверо девушек. Мы быстро перезнакомились и подружились, тем более что все оказались примерно одного возраста.

Моей соседкой была семнадцатилетняя девушка, которая вместе с отцом и матерью еще в 1942 году ушла к партизанам. Мне было трудно представить себе их партизанскую жизнь. В течение многих месяцев их партизанский отряд находился на одном месте. Они вырыли себе землянки и даже построили партизанский городок. Позже мне не раз приходилось слышать подобные рассказы и от других партизан.

Второй моей соседкой по палате была высокая, стройная и очень красивая девушка по имени Лена. Часто я любовалась ее шелковыми русыми волосами и большими голубыми глазами. Я даже немного завидовала ее красоте, ведь сама я была маленькой и веснушчатой. Но, когда я смотрела на обрубок руки Лены, у меня по коже бегали мурашки.

По вечерам мы много разговаривали, шутили и пели. Навещали нас и те два венгра, которых я встретила в первый день. Они тихо садились и слушали, как мы поем русские песни. Сами они по-русски почти ничего не понимали и лишь догадывались, о чем говорится в песне.

Только Лена не подпевала нам. Днем она становилась веселой и непринужденной, а как только наступал вечер, снова мрачнела. Ее настроение невольно передавалось и нам. Мы пробовали развеселить ее, но она оставалась задумчивой и серьезной.

Как-то ночью все мы проснулись оттого, что Лена громко плакала, что-то кричала и металась во сне. Мы стали успокаивать ее, но безрезультатно. Наконец в палату пришел дежурный врач и сделал Лене укол. Успокоившись, она уснула.

С той ночи я еще больше привязалась к этой девушке, потому что чувствовала, как ей тяжело. Лене было всего-навсего семнадцать лет.

Позже она сама рассказала мне историю своей жизни.

Когда началась война, Лена вместе с родителями и двумя старшими братьями жила в деревне. Старший брат в первый же день войны ушел в армию; остались они вчетвером. Фашисты захватили их деревню. Каждый день Лена была свидетельницей жестоких истязаний и бесчинств, творимых фашистами в ее деревушке. Скоро в деревне распространились слухи о том, что в соседнем лесу появились партизаны. Брат Лены несколько раз пытался установить с ними связь, но это удалось только в сорок третьем году. Он сказал Лене и родителям, что собирается уйти в лес к партизанам, и они не стали его ни задерживать, ни отговаривать: пусть лучше идет к партизанам, а то еще угонят в Германию на каторжные работы. Лене тоже хотелось что-нибудь делать. Не раз говорила она брату, что ей невмоготу сидеть сложа руки и смотреть на варварство фашистов. И решила она вместе с братом пробраться в лес к партизанам.

Партизанский отряд, действовавший по соседству, вел бои с фашистами, временами подходя к деревушке, где жила Лена. В такие моменты из отряда в деревню обычно посылали разведчиков, чтобы установить силы немецкого гарнизона и известить жителей о новостях с Большой земли, о победах Советской Армии и о положении на фронтах.

Как-то, уже будучи в отряде, Лене удалось упросить командира отряда послать и ее с разведчиками: ей хотелось навестить родителей. Командир долго не соглашался на такой рискованный шаг: он знал, что Лену могут узнать в деревне и донести на нее немцам. Но в конце концов он все же уступил настойчивым просьбам девушки.

Случилось так, что разведчики были вынуждены завязать с фашистами огневой бой. Лена вместе с двумя партизанами попала к немцам в плен. Гитлеровцы во что бы то ни стало хотели добиться от пленных сведений о силе партизанского отряда и о месте его нахождения. Когда фашисты поняли, что им ничего не удастся вытянуть из партизан, они принялись за девушку, надеясь, что с ней-то им не придется долго возиться. Однако Лена упорно молчала. Тогда фашисты отрезали девушке руку. Рана стала нарывать. Началась гангрена. Когда жизнь девушки повисла на волоске, немцы позвали врача: девушку готовили к будущим допросам.

Понимая, что партизаны умрут, но не скажут ни слова, фашисты решили публично казнить их и объявили жителям соседних деревень о дне и часе казни. Этим фашисты думали запугать народ.

Лена рассказала, что терпеливо вынесла все мучения, смерти не боялась, беспокоилась только за своих родителей, которые не пережили бы того, что она в течение нескольких дней будет болтаться на виселице с табличкой на шее. Девушка знала, что фашисты действительно так поступали с партизанами, которых им удавалось захватить живыми.

На следующий день за ними пришли вооруженные гитлеровцы и повели их через всю деревню на виду у плачущих и причитающих женщин и детей.

И вдруг Лену как подтолкнуло: только сейчас нужно действовать, это единственный шанс на спасение. Если ее убьют при попытке к бегству, то что может быть лучше такой смерти?! По крайней мере, это избавит ее от унижения.

— Бежим! — шепнула она своим товарищам и кинулась в сторону.

Процессия как раз поравнялась со зданием заброшенной школы. Лена бросилась в сад учительницы. Пули свистели у нее над головой, но она не оборачивалась и все бежала и бежала…

Сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди, за спиной слышался тяжелый топот солдатских сапог, но она ничего не замечала. Перелезла через несколько изгородей. Неожиданно перед ней оказалась какая-то яма. Лена упала в нее и потеряла сознание.

Очнулась только на рассвете. Она лежала на дне ямы, рука и бок страшно болели. Только с наступлением темноты Лена решилась покинуть укрытие. Она хорошо знала близлежащую местность. В десяти километрах отсюда протекала речка, там у Лены был знакомый паромщик. Лена решила двинуться туда, но не было сил идти. Перенесенное нервное потрясение, сильная боль, высокая температура, большая потеря крови… Девушка так обессилела, что последние километры проползла на четвереньках. Еще не рассвело, когда она постучалась в дверь домика паромщика. Оказалось, что утром сюда приезжали фашисты, они переправились на пароме на тот берег. Оставаться у паромщика ей нельзя было. Старый паромщик перевязал Лену, дал ей хлеба на дорогу, усадил в лодку и, осторожно гребя веслом, переправил на другой берег.