Сергей Возный - Пастух для крокодилов [СИ]

— Да пребудет с нами благодать Небесного Существа!

— Да пребудет… да пребудет… да пребудет… — забормотали «братья» речитативом.

Хрясь! Кривой клинок впился в кабана, задвигался взад- вперед. Чуть напрягшись, Повелитель оторвал поджаристую ляжку, положил на подставленный кем-то поднос. Из-за стола вышел торжественно, неся окорок, как носят хлеб-соль почетным гостям. «Братья» между тем зашевелились, вставать тоже начали и стягиваться к лидеру, опускаясь рядом с ним на колени.

— Небесный хозяин создал братьев земных по образу и подобию своему, дав им зубы, чтобы есть, но не давши рук, чтобы брать пищу, — поднос с окороком стоял уже на полу, в окружении плотного кольца «монахов». — Так уподобимся же, зеленые братья мои, земным братьям Его, кои есть плоть от плоти Его. И да пребудет с нами благодать!

Все дальнейшее напомнило сцену пиршества вурдалаков из плохого «ужастика». Заложив руки за спину, «братья» разом впились зубами в несчастный окорок, принялись рвать его со всех сторон, рыча, хрипя и чавкая. Горячий мясной сок брызгал, пятная зеленую ткань, летели повсюду ошметки, а желающих пробиться к подносу все прибывало.

— О, Господи! — выдохнула Кира, за что удостоилась хмурого взгляда Суханова. — Они что, озверели?!

— Вижу, господа, вас немного шокируют наши ритуалы, — Повелитель вернулся уже на трон, все такой же спокойный и улыбчивый. — Прошу, не считайте нас дикарями и сумасшедшими, это лишь одна из форм единения с природой. Между прочим, великолепно помогает удовлетворить подсознательные агрессивные потребности, заложенные в каждом человеке, но подавляемые гнетом цивилизованного воспитания. Не хотите попробовать?

— Нет уж, в другой раз, — ответил за всех Богдан, подумав, что для простого сайбанца этот самый Куо Шинг Лай слишком грамотно изъясняется.

— Чтобы вам было понятнее, я сравнил бы наш ритуал с вашими молитвами перед едой. Вы ведь христиане, не правда ли?

На сей раз все трое хмыкнули откровенно, будучи заподозренными в таком благонравии.

— Меня когда-то называли Монахом, но это было не то, — позволил себе Богуславский вольную шутку. — В любом случае, нам не хватает вашей горячности в исполнении ритуалов.

— Именно это я и пытаюсь вам объяснить, господа. Все традиционные верования погрязли в излишествах и потеряли способность зажигать сердца. Глупец предложил бы изобрести нечто новое, но зачем? Существуют истинные культы, пришедшие к нам из седой древности и отнюдь не утратившие за тысячи лет своей силы!

«Братва», между тем, перешла от ритуалов к занятию более прозаическому — к еде, собственно. Усевшись обратно за стол и вытащив кинжалы, кромсали тушу там и сям, вырезали куски, по блюдам растаскивали. Появившиеся откуда-то кувшины содержали в себе настойку, запахом напоминающую медовуху с пряностями.

— По моему, я в кино подобное видел, — поделился впечатлениями Дмитрий Константинович, разрезая кусок собственным десантным ножом. — Кости было принято бросать собакам, а разгуливали эти псины прямо по обеденному залу. Или я что-то путаю?

— Никоим образом, — ответил Богдан деловито, уделяя мясу должное внимание. — На тех пирах еще было принято бухать по-черному. Западники пили вино здоровенными кубками, а славяне запускали по кругу братину с медовухой. Нам, я думаю, в отличие от них, лучше вообще не пить.

— Почему?

— Не нравится мне что-то. Ритуалы, наверное, подействовали. Эй, друг, нам не наливай! — сказал Богуславский «брату», как раз подошедшему с кувшином. «Зеленый» задержал посудину на полпути, взглянул недоуменно на гостей, затем на Повелителя.

Куо Шинг Лай, в свою очередь, посмотрел лукаво и произнес фразу, заставившую всех троих рты разинуть:

— Моральный обльик коммуньиста, да?

По-русски произнес! С легким, едва уловимым акцентом! Насладился немой сценой и продолжил, как ни в чем ни бывало:

— Ваш уважаемый геньеральный секретарь по прьежнему запрещает водку?

— Нет, он теперь все больше пиццу рекламирует, — усмехнулся Богдан, первым сообразивший, что к чему. — А Вы, господин Куо, вероятно, помогали строить в Сайбане социализм? С советниками нашими активно общались?

— Нье только. Я, господа, имьел удовольствие и чьесть учьиться в Москве, пьять льет.

— Воистину, мир тесен, — покачала головой Кира, потом продолжила тоном салонной барышни. — Ну, и как вам Москва?

— О-о! — улыбнулся Повелитель, приложив обе ладони к сердцу. — Русское общьежитие… общьяга! Водка, дьевушки, танцы до утра…

— Ну, как всегда! — проворчал Суханов, обгладывая здоровенную кость. Тоже по-русски проворчал — чего уж теперь выпендриваться?!

— Весь мир нас знает по водке, да по шлюхам. Ничем приличным прославиться не сумели!

— Откуда такой скорбный тон, Дмитрий Константинович?! — удивился телохранитель почти искренне. — Вы же видите, что человеку приятно вспомнить!

— О да, очьень приятно! Может, всье-таки выпьем? За встрьечу?

— Давайте, тогда нашего, — предложил Богдан щедро, извлекая фляжку убитого «коммандо». Вид и качество содержимого проверить до сих пор не довелось, но не отравлено, поди уж.

— Как говорится, наша выпивка — ваша закусь!

Во фляжке оказалось дешевое виски, воняющее сивухой, но первую порцию проглотили все четверо. Поморщились чуток, заели дружно мяском. По второй налили…

За крохотными окнами трапезной сгущалась тьма.

В которой главные герои узнают секрет языческого культа, но отнюдь не получают от этого удовольствия

Пьянство и работа — несовместимы. Хорошая работа, по крайней мере, та что требует слаженности действий, координации движений и быстроты реакции.

С другой стороны, колпачок виски и даже два колпачка, да еще в сочетании с жирным мясом — ну разве это выпивка? Не смешите меня, пожалуйста!

Примерно так размышлял Богдан, лежа на соломенном тюфяке все в той же «келье» и разглядывая окошко. Высоковато оно, метра два от пола. Узковато, вдобавок. Выбираться через него не хочется, но надо ведь, надо!

— А может, лучше без этих трюков обойтись? — сыпнула соли на рану Кира. — Ну, подумаешь, есть у людей свои тайны! Разве это запрещено? Нас тут пока что приняли дружественно, а шпионов нигде не любят.

— Да уж, дружелюбия выше крыши, — проворчал телохранитель, поднимаясь, наконец, с лежака. — Плюгавый-бедняга всю ночь, поди, на улице будет мерзнуть, нас сторожить! И насчет Повелителя есть у меня некоторые сомнения, я тебе их позже растолкую. Когда вернусь.

Отстегнув ремень (чтобы не цеплялся за все «кошельками»), бросил его на лежак, рубаха зеленая легла туда же. Поразмыслив малость, вытащил из кармашка на ножнах хорошо зарекомендовавшую себя «Осу», сунул за пояс. Башмаки тоже снял, дабы не топать в ночи как стадо слонов.