Луи Буссенар - Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

— Жан, умоляю, спасите мою мать! Бегите сами! — восклицала Валентина, из последних сил поддерживавшая графиню, с которой от испуга случился нервный припадок.

— Спокойствие, — сказал Жан де Монвиль, — постарайтесь взять себя в руки.

Положение было ужасным. Со двора, не утихая ни на минуту, доносилась бешеная пальба, слышались дикие крики и жуткие проклятия, а на севере небо утонуло в кровавых отсветах пожаров.

Сохраняя хладнокровие, молодой человек подошел к зеркалу, висевшему над камином в маленькой гостиной, и изо всех сил нажал на выступ резьбы, покрывавшей позолоченную раму. Раздался щелчок, зеркало отодвинулось и открыло отверстие в стене, откуда потянуло тяжелым, застоявшимся воздухом.

— Быстрее! Это потайной ход… В подземелье есть запасы еды, можно зажечь факелы. Там вы будете в безопасности! Валентина, вы знаете, как действует механизм… Любимая, скорее, идите же! Я пришлю Жако и остальных, они прикроют ваше отступление.

— А вы, Жан?!

— Не думайте обо мне! Я попытаюсь привести помощь… Я сумею выбраться отсюда. Простите, но я вынужден приказывать — от того, насколько быстро вы будете повиноваться, зависит жизнь ваших близких!

— Я подчиняюсь, Жан! Идите туда, куда зовет вас долг, но помните, я жду вас! — ответила девушка, взгляд которой выражал всю глубину ее чувств.

Внизу ставни сотрясались от мощных ударов — бандиты пытались прорваться внутрь.

— Торопитесь! — крикнул Жан, в то время как охваченная безумием графиня изо всех сил сопротивлялась и не желала спускаться в потайной ход. Молодой человек, держа в каждой руке по пистолету, ринулся на первый этаж, где уже трещали и ломались двери. Питуа вот-вот должен был пасть под натиском нападавших.

— Этьен, Жако, Герен, ко мне! Сюда! — громовым голосом крикнул юноша. — Огонь! Стреляйте из всех ружей! Не цельтесь!

В тот момент, когда в оконных проемах показались черные фигуры, дружно грянуло десять выстрелов. Поднялась завеса горького удушливого дыма, раздались стоны и проклятия. Разбойники, полагавшие, что сопротивление уже сломлено, в испуге отступили. Наступило короткое затишье. Так иногда посреди жаркого боя вдруг повисает гробовая тишина.

— Этьен и Герен, быстрей! В гостиную! Как угодно, хоть силой, заставьте графиню спуститься в убежище. Жако, отправляйся с ними! Пойдешь последним и запрешь дверь.

— А вы, господин Жан?

— Постараюсь прорваться наружу и спуститься в долину. Иди же, ты отвечаешь за все! Я надеюсь на тебя. Погаси свет.

Слуги поднялись наверх, и Жан остался в одиночестве. Наступившая тишина насторожила разбойников, и, опасаясь попасть в засаду, они приближались, соблюдая множество предосторожностей. Фэнфэн хорошо представлял себе мощность укреплений, защищавших двери, и бандиты даже не пытались атаковать в том направлении. Жан спокойно разобрал баррикаду перед главным входом, приоткрыл тяжелую створку и, тихо выскользнув наружу, захлопнул ее за собой. Юноша гордо стоял во весь свой гигантский рост, освещенный дрожащими отблесками, падавшими из окон замка на стоявшие вокруг деревья, серые стены и толпу оборванцев. Дерзость человека, осмелившегося в одиночку бросить вызов толпе, презрение к смерти, которая в любую минуту могла оборвать его жизнь, ошеломила поджигателей. Вдруг, прервав всеобщее оцепенение, Жан де Монвиль поднял оба пистолета, в каждом из которых было по два заряда, и выстрелил, уложив на месте двух головорезов. Как яростный бык, сметающий на своем пути все преграды, молодой человек бросился вперед сквозь толпу. Фэнфэн, стоя на верху лестницы, ударами топора крушил ставни. Увидев Жана, прорывавшегося сквозь ряды разбойников, он взревел:

— Тысяча чертей, стреляйте! Не дайте ему уйти!

Жан вновь встретил нападавших выстрелами. Теперь в пистолетах больше не оставалось ни одного заряда. В грудь юноши уперлось ружье, но в тот момент, когда должен был грянуть выстрел, Жан схватил ствол голыми руками и отвел в сторону. Пуля просвистела мимо и лишь опалила волосы. Жан опрокинул бандита, вырвал у него оружие и начал прикладом раздавать удары направо и налево, круша все вокруг. Наконец ему удалось прорваться к крепостному валу, где он когда-то встречался с Валентиной, приходившей на первые свидания, во время которых родилась и окрепла их любовь. Встав на большой камень, девушка могла дотянуться до каменных зубцов и переговариваться со своим возлюбленным, сидевшим на ветке клена. Камень по-прежнему лежал у подножия стены. Еще накануне вечером влюбленные, мужественно преодолевшие все препятствия и добившиеся права не скрывать более свои чувства, сидели здесь, в тысячный раз шепча друг другу нежные признания, казавшиеся им божественной музыкой.

Жан, которого по пятам преследовала воющая свора, вскочил на камень и, взлетев на верх стены, прыгнул на дерево, рискуя упасть в ров и разбиться насмерть. Но судьба всегда благосклонна к влюбленным и отчаянным. Жан, увернувшись от выстрелов, посланных вдогонку преследователями, соскользнул с дерева, быстро взобрался по склону и оказался на равнине. Пробежав двести или триста метров, он остановился и задумался о том, что же делать. Страшная опасность угрожала обитателям Ружмона, и в первые минуты молодой человек думал только о том, как бы вырваться на свободу. Теперь же, когда он задумался о том, куда броситься за подмогой, его сердце тревожно сжалось.

Обезумевшие от ужаса жители Ашера ни за что на свете не покинули бы свои дома. Ослепительные вспышки, освещавшие полнеба, и грохот перестрелки со стороны Ружмона подтверждали их худшие опасения. Со времени последних набегов поджигателей на край еще не обрушивались такие бедствия. Люди догадывались, что доведенный до крайности Фэнфэн мобилизовал всю свою армию, и каждый дрожал за семью, имущество и собственную жизнь. С этой стороны помощи ждать не приходилось.

«Что же делать? Боже мой, что делать?» — думал в отчаянии Жан де Монвиль, чья энергичная натура не могла вынести такой безысходности. Вдруг юноша, лихорадочно перебиравший возможности спасти дорогих его сердцу людей и кипевший от бессильной ярости, увидел путь к спасению. Перед его глазами возникло честное и симпатичное лицо храброго офицера, с которым его связывала недолгая, но крепкая дружба.

— Леон Бувар! Капитан Бувар! Мы спасены!

Следовало без промедления бежать в Базош, где должны были стоять гусары. Кучка негодяев не могла внушать храбрым солдатам такой же животный ужас, как окрестным фермерам.

Вперед, Монвиль! Беги что есть сил!

Без шляпы и оружия, в разорванной одежде, Жан со всех ног бросился в Базош-ле-Гальранд, не желая тратить драгоценное время на поиск лошади. Впереди, петляя по полям и перелескам, лежала дорога, освещенная заревом все сильнее разгоравшегося пожара. Каких-то полтора лье отделяли его от спасения. Черт возьми, разве Жан де Монвиль забыл, как неутомим был Блэрио, не уступавший выносливостью хорошей лошади! Высоко подняв голову, Жан де Монвиль бежал, сдерживая прерывистое дыхание и устремив взгляд к еще невидимой цели. Он думал: «По крайней мере, они в безопасности. Чтобы добраться до потайной лестницы, бандитам придется разрушить замок до основания. Да и тогда они не смогут проникнуть в подземелье. Кроме того, с ними Жако. Словно другая часть меня самого…»