Луи Буссенар - Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

Впереди показались дома, на белоснежных стенах которых плясали пурпурные отблески. Это Базош! Жан де Монвиль всего за полчаса пробежал шесть километров, отделявшие замок от города. Оставалось совсем немного, вот и первые дома! Юноша ступил на мостовую, промчался по улице, ведущей на площадь, и наконец очутился перед домом мирового судьи.

В городке, как и во всей округе, царило полное смятение, гудел набат, жители пребывали в тревоге и неизвестности. Все были на ногах и, опасаясь нападения, готовились защищаться. Пятнадцать оседланных лошадей, которых держали за поводья солдаты в голубых доломанах, фыркали и били копытом, гремя упряжью. Пронзительно заиграла труба — это был сигнал к отправлению. Бледный взволнованный старик, весь в черном, поднял руку, чтобы отдать всадникам приказ, и в ту же самую минуту увидал Жана, задыхавшегося от быстрого бега. Предчувствуя несчастье, старик воскликнул:

— Боже! Жан де Монвиль… Это вы! Что случилось?

— Дорогой гражданин Бувар! Скорее! Мне нужна ваша помощь! Где Леон? Фэнфэн напал на Ружмон, его головорезы сейчас грабят замок.

Старик простонал и дрожащим голосом ответил:

— Тридцать человек попали в засаду в лесу Ла-Мюэт и подвергаются смертельной опасности. С ними Леон, мой бедный мальчик, и сержант Вассёр.

— И там проклятые разбойники! Снова будут жертвы! О, этот человек — сущий демон!

— Эти солдаты отправляются на помощь к товарищам. Они или освободят несчастных, или погибнут вместе с ними. Если бы я был моложе на двадцать лет… — рыдал старик.

— Неужели их положение так отчаянно? — спросил Жан де Монвиль, пораженный ужасной новостью, которая лишала его последней надежды.

— Если помощь не подоспеет, они погибнут! Одному Богу известно, как это удалось, но один гусар сумел прорваться через тройное окружение. Он едва жив от ран — плечо раздроблено, а лицо рассечено сабельным ударом. Лошадь сама принесла его обратно в город. Господи, только бы не опоздать!

В одно мгновение Жан де Монвиль осознал истинный размах дьявольского плана, задуманного и приведенного в исполнение Фэнфэном. Он догадался, что негодяй рассредоточил в лесах заранее собранные силы, чтобы разом покончить со своими врагами, разбить их поодиночке, лишив помощи запуганных крестьян. Стало очевидно, что обитатели Ружмона не могут надеяться на немедленное освобождение. В Базоше жители напуганы не меньше, чем в Ашере, и ни за что не выйдут за пределы города. В сотый раз юноша вернулся мыслью к тому, что подземелье — надежное убежище и что бандиты не смогут проникнуть туда. Это было некоторым утешением, но Жан с завистью смотрел на гарцующих перед ним лошадей, блестящее оружие и воинственные лица всадников, нетерпеливо ожидавших приказа выступать.

«Оставшихся в замке нельзя освободить без подкрепления, — думал Жан де Монвиль, — один я ничем не смогу им помочь. Но, быть может, присоединившись к этому отряду, мне удастся принять участие в жарком деле и спасти товарищей, гибнущих в лесу Ла-Мюэт. Почему бы и нет, если это единственное средство получить помощь и вызволить пленников из подземелья?»

Люди такого склада, как Жан де Монвиль, быстро принимают решения. По знаку судьи командир отряда выхватил саблю и крикнул:

— Вперед!

Всадники натянули поводья, готовые сорваться с места.

— Постойте, гражданин Бувар! — воскликнул Жан. — Дайте мне оружие и лошадь раненого гусара.

— Вы хотите…

— Спасти Леона, вашего сына и моего друга! Командир, вы примете добровольца?

— Черт возьми, гражданин, — отвечал сержант, — это зависит от того, умеете ли вы обращаться с саблей и справитесь ли с настоящим першероном.

— Не сомневайтесь! Вскоре вы увидите меня в деле. Кроме того, в лесу Ла-Мюэт я знаю каждый уголок, лучшего проводника вам не найти. Спросите судью.

— Можете положиться на гражданина Монвиля, друга вашего командира, как на самого себя.

— Ну что ж, гражданин! В седло! — скомандовал сержант.

Великолепный скакун стальной масти, без сомнения изъятый у какого-нибудь коннозаводчика в Перше, был немедленно оседлан, Жану принесли пистолеты и мушкет, и он со своим обычным хладнокровием, набив патронами сумку, надел ее через плечо, пристегнул к поясу саблю и вскочил на коня.

— Похоже, это не новичок, — вполголоса произнес сержант, — думаю, он нам подойдет.

— Я взялся служить вашим проводником, — заметил Жан, — и прошу разрешения ехать впереди.

— Как вам будет угодно, гражданин, — отвечал командир. Гусары, бесцеремонно, но в то же время добродушно наблюдавшие, как их новый товарищ усмиряет коня, одобрительно перешептывались. Еще не остыв от бешеной скачки, першерон тряхнул черной гривой и, испуганный пляшущими вокруг тенями, сделал несколько резких скачков, стараясь сбросить всадника. Вскоре, однако, ему пришлось успокоиться и подчиниться Жану де Монвилю, который совершенно не собирался тратить драгоценное время на то, чтобы демонстрировать свое умение сидеть в седле. Проскакав рысью по улицам Базоша, отряд перешел на галоп и во весь опор понесся на север, к лесу Ла-Мюэт, расположенному в трех лье от города. Пробило полночь. У гусар были великолепные лошади, способные мчаться как ветер. Двадцать минут спустя отряд оставил позади деревушку Акбуй, где бандиты когда-то напали на почтовый дилижанс. Еще через двадцать минут гусары были в Жиронвиле, откуда в то время начинались огромные леса, о которых местные жители говорили с ужасом.

Мчась на тридцать метров впереди отряда, Жан де Монвиль с трудом сдерживал грызущего удила першерона, за которым с трудом могли угнаться другие лошади. Управляемый опытным наездником, конь перелетал через ухабы и рытвины с уверенностью, изумлявшей гусар, время от времени одобрительно кричавших при особенно удачном прыжке.

— Черт, как он мчится! — кивнул сержант юному гусару, на боку у которого на блестящем ремне висела сабля, полученная в награду за подвиги.

— Он, похоже, из бывших, но солдат что надо.

Добравшись до леса, отряд спешился. Гусары прислушивались. Каждый с тревогой думал об одном:

— Успеем ли мы вовремя?

Издали доносились одиночные, приглушенные расстоянием выстрелы.

— Вперед, — скомандовал сержант, — они еще держатся. Не все потеряно! Солдаты, осмотрите ружья — на месте ли запалы и кремни, проверьте сабли в ножнах. Гражданин Монвиль, ведите нас!

Гусары взяли под уздцы лошадей и двинулись за Жаном де Монвилем, который уверенно направился к поляне, откуда слышалась перестрелка.

Положение гусар и жандармов, попавших в западню, из трудного превратилось в безвыходное. Удерживаемые на месте прекрасно вооруженным врагом, втрое превосходившим численностью и скрывавшимся в густых зарослях, гусары видели, как падают вокруг товарищи, и предчувствовали скорый конец. Минута, когда отчаянное сопротивление солдат будет сломлено, неумолимо приближалась, а они даже не могли собрать силы для решительного удара, который мог бы принести спасение. Приходилось стрелять наугад в невидимого врага и оставить мысль о стремительном прорыве из окружения, которое всегда представляется мужественному французскому воину лучшим выходом из положения.