Луи Буссенар - Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

Схватив брыкавшуюся и визжавшую зверушку за уши, он вытащил ее на свет. Это был хорошенький серый кролик, великодушно заплативший собой за вход целого семейства. Желая оправдать свое имя, Живоглот не стал терять времени — не придушив и не ободрав несчастное животное, обжора схватил его за все четыре ноги и впился прямо в горло. Выросшая к зиме густая и длинная кроличья шерсть застряла у дикаря в зубах. Он выплюнул ее, а добравшись до мяса, вонзил в него зубы и начал пожирать, испуская удовлетворенное урчание, сопровождавшееся отчаянным писком — уи… уи… — бедной жертвы.

Зрители смеялись, аплодировали, топали ногами, кричали «бис!», а Живоглоту только того и надо было — под восторженные вопли кролик был съеден со шкурой и костями! Казалось, после подобной трапезы ненасытная прорва наконец наполнится. Но нет — его величество, король Сальмигондских островов, все еще голоден! Видя, что ведро опустело, Живоглот перевернул его и начал барабанить по дну, снова требуя молодого ашерского вина.

— Довольно, пропойца! — воскликнул гражданин Гратлар, притворяясь, что сердится. — Если тебя мучит жажда, иди к колодцу!

— Ува… у… у… а… ха… уа!.. — жалобно завыл черный человек, отчаянно разводя руками и показывая на свой живот, вздувшийся, словно у жеребой кобылы.

Услышав столь красноречивую просьбу, Гратлар смягчился и гораздо ласковей произнес:

— Что ж, не могу же я позволить тебе умереть от недоедания, ведь тогда это дитя природы получит неправильное представление о нашей цивилизации.

Схватив каравай весом не меньше двенадцати фунтов и кусок старого, твердого как камень творога, размером с тележное колесо, Гратлар бросил их дикарю. Тот на лету поймал их и тут же принялся глодать, довольно чавкая.

— Держи, это тебе на десерт! А теперь, монарх, иди на место, иначе получишь хлыста.

Равнодушный к аплодисментам, крикам «браво», восторженному топоту, словно гром прокатившемуся под сводами старинного храма, Живоглот, успокоившись на время, уселся, поджав ноги, в свой угол, продолжая грызть хлеб и засохший творог.

Довольный успехом своих артистов, глава труппы гордо прохаживался по сцене, пока один из помощников снимал нагар со свечей. Когда установилась тишина и свет стал ярче, Гратлар концом палки указал на борца и сказал:

— Гражданки и граждане, представление продолжается — сейчас будет выступать присутствующий здесь силач. Тысячу Уложу, приветствуйте почтенную публику.

Борец, мужчина лет тридцати пяти, со зверской рожей, чудовищно толстой шеей, мощной грудной клеткой и огромными руками, неуклюже вышел вперед и, остановившись на краю сцены, скрестил руки на груди.

— Как я уже имел честь сообщить вам, имя, которое с гордостью носит этот великан, было дано ему, так как силой он превосходит тысячу самых крепких человек. Сейчас я вам это докажу. Но лучше начнем сначала, ибо это лучший способ хорошо сделать любую работу. Гражданин кузнец, огонь готов? Железо накалено?

— Да, гражданин, — ответил кузнец, стоявший вместе с помощником возле сцены. На обоих были рабочие фартуки.

— Прекрасно! Теперь, Тысячу Уложу, ложитесь на спину.

Геркулес подчинился и вытянулся на полу, так что публике оставался виден только его профиль.

— Гражданин кузнец, соблаговолите подняться с помощником на сцену.

Оба кузнеца залезли на помост.

— Сколько весит наковальня?

— Добрых пятьсот фунтов, не меньше.

— Слишком легкая, но раз тяжелее нет, придется обойтись тем, что есть. Поставьте ее на живот гражданина Тысячу Уложу. Ну, смелее! Оп-ля! Тысячу Уложу не картон и не топленое масло!

Заранее наученные кузнецы взялись за тяжелую наковальню, с усилием подняли ее и опустили на живот атлета. Тысячу Уложу захохотал и воскликнул:

— Ха-ха-ха! Граждане кузнецы, мне щекотно! Ваша наковальня, наверное, сделана из бумаги! Она все еще стоит у меня на животе? Да? А почему я ничего не чувствую?

— Ах!.. — замерла публика, изумленная настолько, что даже перестала хлопать.

— Ну, что я вам говорил? — обратился к залу довольный Гратлар. — Тысячу Уложу сердится — это не наковальня, а игрушка! А теперь, граждане кузнецы, продолжайте, вы знаете, что надо делать дальше.

Оба ремесленника спустились со сцены и выбежали из церкви, но вскоре вернулись обратно. Кузнец клещами нес раскаленный добела кусок железа, от которого разлетались снопы ярких искр. Мастер с помощником поднялись на помост и встали перед наковальней, как будто в своей кузнице. Помощник схватил клещи, кузнец взял молот, и оба принялись ковать железо.

— Дзынь!.. Дзынь!.. Дзынь!..

Ошарашенная публика не верила своим глазам.

— Да что же это за наковальня такая! — изумлялся один.

— Ох, да она сейчас его раздавит, — сокрушалась сердобольная кумушка.

— Дзынь!.. Дзынь!.. Дзынь!.. — Кузнецы продолжали молотить изо всех сил.

— Хватит, хватит! — закричал какой-то впечатлительный зритель.

Тысячу Уложу принялся насвистывать песенку о короле Дагобере, и мелодия отчетливо звучала между ударами о наковальню. Даже скрип помоста не заглушал свиста. Вскоре кусок железа сплющился, стал тоньше, согнулся. Еще несколько ударов, и вот уже получается… настоящая подкова!

Вот это да! Публика не жалела ни ладоней, ни глоток. Зрелище, доселе невиданное в этих краях, окончательно покорило крестьян.

Гражданин Гратлар, наглая и хитрая физиономия которого временами выражала явное беспокойство, сам подал сигнал, вызвавший новый шквал аплодисментов. Честные виноделы от души хлопали в ладоши, загрубевшие от лопат и мотыг, и аплодисменты гулким эхом отражались под церковными сводами, создавая немыслимый шум. Однако сквозь гул восторженных криков можно было, прислушавшись, различить стук колес, катившихся по стылой земле, и резкие, как хлопки петард, удары кнутов. Но зрители были слишком заняты силачом и не обратили внимания на посторонние, в сущности ничем не примечательные звуки, отчего на устах гражданина Гратлара то и дело появлялась насмешливая улыбка.

Наконец кузнецы медленно сняли наковальню, под которой спокойно дышал, улыбался и насвистывал веселый гигант. Поднявшись, он приветствовал публику, а потом оглушительно чихнул.

— Не обращайте внимания, — с усмешкой проговорил он, — наковальня хоть и легкая, зато холодная… Сами понимаете, полсотни фунтов железа в декабре — это не так горячо, как куча жареных каштанов!

Рассмеявшись этой неуклюжей шутке, все притихли, ожидая, что скажет распорядитель. По знаку хозяина труппа удалилась в ризницу, дверь в которую во время представления оставалась приоткрытой.

— Артисты пошли переодеться для следующего номера, — любезно объяснил гражданин Гратлар, оставшийся на помосте вдвоем с Тысячу Уложу. Геркулес небрежно подхватил кузнечный молот и играючи начал вращать им. Все уставились на это чудо — казалось, гигант размахивал тростинкой, так легко летала в его руках тяжеленная кувалда. Помощник снова принялся снимать нагар со свечей, и этот короткий перерыв до предела накалил любопытство публики. С молотом в руках Тысячу Уложу подошел к краю помоста и остановился возле двери в ризницу, куда только что удалился глава труппы, видимо, чтобы поторопить артистов. Наконец показался гражданин Гратлар. Выйдя на середину сцены, он с поклоном заявил: