Луи Буссенар - Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

— Где же Лафлер? — спросил аббат.

— Лафлер! — позвал Любен, собираясь подготовить товарища к ужасной новости.

Но камердинера никто не видал с того времени, как гусары-предатели, обедавшие за общим столом, бросились на слуг, связали их и запрели в темнице, где до того сидели пленные разбойники. Лафлер попытался защитить жену и как подкошенный упал, получив удар по голове.

Освобожденные слуги последовали за аббатом, вернувшимся в просторную кухню.

— Перенесем же ее в часовню, — с состраданием и почтением сказал аббат, указывая на тело несчастной жены Любена.

В ту же минуту в углу зашевелилось существо, которое ползало по каменному полу, глупо хихикая и выкрикивая бессмысленные слова:

— В печи!.. Да-да, в печи! Ха-ха-ха! А другой в колодце… Утопили и сожгли, сожгли и утопили!

— Что это значит? — прошептал аббат. — В печи?

Кухня была наполнена отвратительным запахом горелого мяса. Слуги боялись поверить словам бедной женщины, тронувшейся умом. Стремянный приоткрыл печную заслонку и с ужасом отшатнулся. На потухших углях скорчившись лежал наполовину обуглившийся труп. Его почерневшее, потрескавшееся лицо все еще можно было узнать. Это Лафлер! Несчастный Лафлер, которого, как позже стало известно, бандиты связали и заставили смотреть на мучения жены, а потом заживо сожгли.

— В колодце! — повторила безумная.

На ступенях потайной лестницы, поднимавшейся в голубую комнату, слуги нашли бледную, трясшуюся от ужаса и с трудом передвигавшуюся помощницу кухарки [69] Впоследствии выяснилось, что бандиты несчастную девушку заразили опасной болезнью. Через несколько лет она скончалась в орлеанской больнице. (Примеч. авт.) . Едва живая от пережитого ужаса и мучений, она поведала прерывающимся голосом подробности чудовищной трагедии, которые мы не решаемся пересказать, и повторила вслед за помешавшейся женой Лафлера:

— В колодце… Оба в колодце!

— Но кто же, дитя мое? — спросил аббат, страшась услышать ответ.

— Горничная и кухарка, — отчаянно рыдая, отвечала бедняжка. — Разбойники бросили их в колодец после того, как… Им пришлось еще хуже, чем мне. Бандиты говорили: «Сначала расправимся с их бабами! Пусть-ка они на это полюбуются! Вот расплата, которую они заслужили!»

К несчастью, все, что рассказала девушка, оказалось ужасной правдой. Сама она избежала смерти, лишь потому что была не замужем. Однако несчастной все равно пришлось вытерпеть чудовищные издевательства, ставшие впоследствии причиной ее смерти. Так и не придя в себя, жена Лафлера испустила дух на следующий день и избавилась от страданий. Трупы двух других женщин были перенесены в часовню, где началась мрачная заупокойная служба.

Один за другим в замок начали собираться окрестные арендаторы, также жестоко пострадавшие от грабежей и осады. Они лишились всего — урожая, скота, домашней птицы, сбережений, припрятанных на черный день. Никто не мог припомнить такого налета грабителей, такого вызова обществу! Все дрожали, вспоминая пережитый кошмар, даже власти должны были признать собственное бессилие, и ужас, охвативший крестьян, все усиливался. Если Фэнфэн захватил замок для того, чтобы в дальнейшем сломить любое сопротивление мирного босского населения, следовало признать, что это ему удалось.

Сопоставляя слова Любена с тем, что рассказывали окрестные фермеры, аббат Фарронвиль смог распутать дьявольский заговор, который позволил предводителю поджигателей взять замок. Во-первых, осаду он начал неожиданно, помешав запастись провизией. Он не без основания рассчитывал, что вскоре голод если не откроет ворота крепости, то уж, во всяком случае, заставит осажденных попытаться вырваться наружу.

Затем Фэнфэн собрал всех оборванцев и приказал окружить замок, расположившись на расстоянии ружейного выстрела. Бандиты заняли опушку леса и ни в чем себе не отказывали, грабя окрестных фермеров.

Ждать пришлось недолго. Фэнфэн торопился, но и аббат Фарронвиль не мог тянуть время. Призрак голода замаячил перед обитателями замка, и аббат, приказав оседлать Баярда, лучшего коня, отправил Любена в Базош к мировому судье с письмом, в котором обращался с просьбой о помощи. Аббат, увидев, что гонец прорвался сквозь толпу оборванцев, перескочил через задние ряды, миновал поворот дороги и скрылся за лесом, решил, что теперь спасение близко. Однако, как только всадник, мчавшийся бешеным галопом, скрылся из глаз, он тут же провалился в огромную яму, вырытую прямо посреди дороги.

Предвидя уловку осажденных, поджигатели по приказу Фэнфэна вырыли канаву шириной в пять и глубиной в два туаза, перекинули поверх колья и ветки и засыпали их землей и сухими листьями. Миновать тщательно спрятанную ловушку было невозможно, особенно всаднику, мчавшемуся с такой бешеной скоростью. Лошадь проломила непрочный настил и рухнула вниз, сломав ноги. Всадник потерял сознание, но, упав на свою лошадь, не получил никаких серьезных повреждений. Разбойники, укрывавшиеся в придорожном лесу, набросились на Любена и отобрали письмо, адресованное гражданину Бувару. Этого-то и добивался Фэнфэн. Поджигатели, одинаково обращавшиеся со всеми пленниками, скрутили Любену руки и ноги, завязали глаза и доставили в Гедревиль, в подземелье папаши Пиголе, где оставили под охраной Батиста Хирурга, папаши Элуи, Кюре из Оборванцев и младшего Пиголе, которые поправлялись от ранений, полученных в прошлых переделках. Кроме того, пленного сторожили женщины, которые скорее разорвали бы его на куски, чем дали бежать.

План дальнейших действий давно был продуман, и Фэнфэн приступил к его осуществлению. Парижские подручные снабдили поджигателей полным комплектом нового гусарского обмундирования, лошадиной упряжью и оружием. Все это тщательно хранилось, ожидая своего часа.

Фэнфэн выбрал среди своих головорезов лучших наездников, приказал облачиться в военную форму и стал учить их обращаться с саблей, шпорами, ташкой, чтобы новоиспеченные гусары держали себя с той естественностью и непринужденностью, которой отличаются эти бравые вояки. Он приказал собрать лошадей, спрятанных у подручных, и поставить в конюшни и сараи во дворе папаши Пиголе. Душке Беррийцу было поручено командование отрядом, готовым выступить в любую минуту, и приказано ожидать сигнала к отправлению. Оставалось придумать, как проникнуть в замок. Любому другому человеку эта задача показалась бы невыполнимой, но хитроумный бандит, в чьей голове рождались сложнейшие и неожиданные планы, легко справился с новыми трудностями. Придумав трюк с переодеванием разбойников в гусарские мундиры, он взялся за изготовление подложного письма, которое должно было ввести в заблуждение аббата Фарронвиля. Для человека, располагавшего образцами гербовой бумаги любых инстанций и органов власти, печатями и штампами любых канцелярий, это было делом одной минуты. Наставник Мелюзги, Жак из Питивье, когда-то служивший писарем у прокурора и сосланный на галеры за подделку документов, мог состряпать любую бумагу. Под диктовку Фэнфэна он изготовил письмо, которое мировой судья города Базоша якобы прислал аббату. Внизу бумаги, сообщавшей о прибытии отряда гусар под командованием капитана Леона, стояла подпись господина Бувара, в подлинности которой не усомнился бы сам мировой судья. Отсутствие Любена, сидевшего под стражей в подземелье, объяснялось тем, что храбрый слуга, прорываясь сквозь ряды разбойников, получил тяжелые раны и не мог подняться на лошадь. Любен остался в Гедревиле, в доме мирового судьи, где о нем заботились, как о родном. Душка Берриец вместе с подробнейшими инструкциями получил поддельное письмо и зашил его в куртку, чтобы передать, когда наступит время, аббату.