Владимир Козлов - Кофе от баронессы Кюцберг

Вовка не обратил на последние слова, отпущенные в адрес Андрея, он отвлечённо смотрел на изящную фигурку балерины, стоявшую на телевизоре, и гладил руку Лары.

– Я об этом догадывался, но мой неуместный тогда мальчишеский гонор ждал ярких признаний от неё первой, – сказал Колчак. – Ну ладно, Надежда это уже второстепенное дело, – давай о главном закончим? – Теперь ты меня не перебивай, я буду говорить:

– Твоё предложение я принимаю. Я согласен помочь принести в твой дом счастье, но с одним условием, чтобы не произошло, ты не должна меня лишать участия в воспитании ребёнка. Ты же не с бесчувственным донором лежишь, а с человеком, которому ты нравишься много, много лет. Когда я буду знать, что у меня где – то есть ребёнок и буду жировать, не вспоминая о нём. Это не «Я». – У меня совесть не позволит. Я же не муж кукушки.

– Какие жизнь нам странные вещи преподносит порой, – перебила Лара Вовку. – Кто бы действительно мог подумать, что тот маленький мальчишка, который меня, чуть до инфаркта не довёл, сегодня стал моим любовником, который охотно согласился помочь уйти мне от жизненного одиночества. За что я ему буду, благодарна по гроб жизни!

…Она приподняла его голову и жадно вцепилась ему в губы. Когда она сделала паузу, чтобы передохнуть, он её спросил:

– Сейчас начнём претворять наш план в жизнь?

– А ты не устал милый? – задала она ему ненужный вопрос, видя, что он раздевается.

– Прекрасные, и приятные ощущения мне не придают усталости, – ответил он ей.

– Ты, что дорогой, как вечный двигатель можешь работать, – спросила она кокетливо.

– Нет, конечно, но я тобой, ещё не насытился сполна, – горячо дыша ей в лицо, он.

– Хорошо, но давай, я вначале постелю постель а, то мы кувыркались с тобой всю ночь на покрывале. Я хочу, чтобы моя девочка была зачата, на белоснежных простынях и пуховых подушках, – сказала она.

– Наша девочка, – поправил он её.

– Нет, моя девочка, пока, – а позднее мы разберёмся с тобой, где бабочки, а где гусеницы.

…В одиннадцать часов Вовка распрощался с гостеприимной женщиной и направился оправдываться к Полине в ресторан.

– Ты где ночь пропадал? – встревожено спросила она, – мы не знали, что и думать с матерью. Мать меня правда успокаивала, говорила, что ты у друга. Мареки, тоже дома не было. Я хотела уже в милицию звонить узнавать.

– В милицию, не при каких обстоятельствах звонить не надо. У меня с ними никаких дел не может быть. Были мы с Марекой, у его коллеги. Зовут Денис Давыдович. Ему квартиру дали в доме у лампового завода. За пивом и картами просидели, а когда опомнились, транспорт общественный не ходит уже. Пришлось у него заночевать. В десять проснулись, и я к тебе сразу поехал.

– Ты наверх подымишься в зал? Покушаешь, что ни будь? – спросила Полина.

– Да, наверное, принеси мне второе и два пива, – а я пойду, разденусь.

Он сел за столик. Ему Полина принесла шницель и две бутылки пива и подсела к нему.

– Ты знаешь, вчера вечером телеграмму принесли. Братец твой Сергей освобождается. Он под амнистию попал. Придётся нам на время перейти к моим родителям жить, мы все не уберёмся в одной квартире.

– Давай недельку поживём пока врозь, – предложил он. – Ты у своих родителей, а я у матери. Соскучимся друг по другу. У нас после встреча необыкновенная будет.

– Не знаю, ты мне пока не надоел, – ответила она ему обиженно, – а я тебе, что надоела?

– Глупости говоришь, но у родителей будешь жить из дома, ни на шаг.

– Дурак, – она резко встала со стула, – сам, где – то ночь прошлялся, а меня подозрениями смеешь обижать. Пошла я, работать. Ждать меня не надо, иди домой.

– Что ты волну гонишь. Подожду я тебя. Час, какой – то остался, – взглянул он на часы.

Домой они пошли вместе. Открыв дверь квартиры, в глаза бросилась старая куртка Сергея, в какой он был на судебном процессе.

«Сегодня будет полный дом гостей», – подумал Вовка.

…Брат вышел ему на встречу. Он, как всегда был лощёный и холёный, ничуть не изменившийся, только тюремная роба делала его чуть старше. Они обнялись, потискав, немного друг друга. Мать вышла из кухни в фартуке и повязанной косынке на голове. В первую очередь она поинтересовалась, где её сын провёл ночь.

– Всё нормально, видишь я дома, не приставай? – ответил он ей, – кому нужно я объяснился.

Мать посмотрела на одутловатый карман его пальто и, запустив машинально туда руку, извлекла из него флакон туалетной воды, которую Лара положила ему в карман.

– А это где ты взял? – спросила мать.

– Где, где, купил вот где, – грубо ответил он ей.

– Сын, такая туалетная вода у нас не продаётся, даже по великому блату, – сказала мать. – Ты её случайно не украл у кого?

– Мам, ты, что такое говоришь, разве я крал когда. В наше время всё можно купить. Хочешь завтра Першинг или Тополь куплю. Приятель у меня один хороший есть, который в Лондоне на операции был, вот привёз оттуда и задарил.

Мать с Полиной ушли в кухню заниматься приготовлением закусок, а братья вышли на улицу.

– А что ты робу не снял? Не надоела она тебе, – спросил Вовка у брата. – Одеть тебе есть, что.

– Я зашёл в квартиру перед вами. Не успел переодеться, – ответил он, – сейчас покурю и в ванну. Расскажи как хоть у тебя семейная жизнь? – спросил он у Вовки, – жена твоя красивая!

Я её раньше знал, притягательная девочка была, но дикая. К себе мальчишек не подпускала. Как интересно ты приворожил такую прелесть?

– О жизни после поговорим, хотя всё у меня хорошо, – сказал Вовка, – а сейчас давай к Ивану Романовичу сходим, он, наверное, не знает, что ты приехать должен. Сегодня выходной, может он дома? Обычно он последнее время, днюет и ночует на заводе. А кто – то, как наша мама, со следующего месяца будут работать по два дня в неделю. Спад у них на производстве колоссальный образовался.

Сергей неожиданно закашлялся и не докурив сигарету, бросил её на мокрый асфальт. Тщательно растёр окурок своим башмаком и, посмотрев внимательно на брата, произнёс:

– Вовка, как ты вырос быстро. И уже успел испить в своей не длинной жизни горького молока. Его, конечно, пить можно, но в нём нет лактозы. Впрочем, мне этого горького молока пришлось больше испробовать, чем тебе. Видимо, кто – то наш род не хило проклял. Захара убили, Балта с Лимоном пропали без вести. Половина нашей родни побывала за решёткой. Умные родственники все заграницей счастливо живут и работают. Кто – то в старости будет вспоминать о счастливых студенческих годах своей молодости, а нам суждено с тобой переваривать мрачные решётчатые стены тюремных камер.

– Вот ты писатель, ты и переваривай эту тему, – сказал Вовка, – а я знаю, чем лечится от дурных воспоминаний.

– И чем – же? – спросил Сергей.