Гэвин Лайл - Темная сторона неба

Наваб двинулся к входной двери.

— Там ничего не осталось, — сообщил я ему.

Не думаю, что он слышал меня. Он двигался так, словно точно знал, куда идет. Взгляд его был прикован к дверному проему. Он вошел внутрь.

Я взглянул на мисс Браун. Он пребывала в неестественном напряжении, словно ждала, сама не зная чего. На какое-то время она отвела глаза от двери и нервно взглянула на меня. Я что-то состроил в ответ на лице. Хотелось закурить, но почему-то не в этом месте.

Слышно было, как наваб медленно расхаживает туда-сюда по самолету. Вот он прошел в хвост, опять вернулся к двери и вышел наконец наружу.

Его лицо замерло в состоянии, в котором оно не выражало никаких эмоций. Внезапно он бросил взгляд в мою сторону.

— Что случилось с пилотом?

— Он мог спокойно выбраться отсюда, — ответил я. Потом, пожав плечами, добавил: — А мог и сломать шею.

— Так то или другое? — раздраженно выпалил он.

— Вы видели, как там внутри. Единственно, что я могу сказать — он, возможно, и сейчас жив.

— А груз? Что могло случиться с… с тем, что было на борту?

— Откуда мне знать? — преспокойно ответил я под напряженным взглядом наваба.

— Разве местные жители не растащили груз? — с нетерпением в голосе спросил он. — Так ведь бывает обычно?

— Я здесь потому, что я пилот, и потому, что я видел разбившиеся самолеты и раньше. Откуда же мне знать, что могли натворить местные жители?

— Но ведь так бывает? — на высоких тонах спросил он.

У меня не было таких предрассудков, что навабам нельзя дать по шее, но в отношении этого я должен был прежде всего подождать, пока он со мной расплатится за полет. Я развернулся, чтобы пойти прочь из этой рощи.

Тут в разговор вступила мисс Браун.

— Командир говорит тебе все, что он может сказать, — обратилась она к навабу. — Какой ему смысл что-то скрывать? И кто может сказать, что произошло десять лет назад?

Она казалась весьма спокойной. Он метнул в её сторону быстрый взгляд, и они достаточно долго смотрели друг на друга.

Я тоже стоял и смотрел на них. Это была уже не та мисс Браун, которой хотелось сойти на берег из-за болтанки в лодке. Это была хладнокровная, рассудительная женщина, убеждающая наваба, чтобы он не городил чепухи, и умеющая заставить его прислушиваться к себе.

Наваб все понял, что-то проворчал и опустил глаза. мисс Браун переключилась на меня.

— Может, командир, вы осмотрите все вокруг, пока мы пойдем в деревню?

— Хорошо, мадам, — ответил я.

Собственно, ничего другого я и не мог ответить. Я понаблюдал, как они вышли из рощи, вернулись на тропинку и по ней направились к домам.

Дойдя до границы рощи, я закурил. Снял фуражку, почесал голову, где чувствовал раздражение, и опять надел её. Солнце было ярким, теплым, ветви кипарисов шумели на ветру.

Я не особенно винил наваба за то, что он взорвался. Он хотел выудить луну из моря, а она проскальзывала у него меж пальцев. Но он зря надеется, что луну так просто достать из моря. Где бы ни находилось похищенное у него богатство, оно явно было не в разбившемся самолете, приземлившемся в четверти мили от деревни. Во всяком случае, он уже знает, что кое-что из похищенного гуляет по Бейруту.

Я кончил курить, аккуратно загасил окурок и стал рассматривать другую тропинку в сторону деревни. «Дакота» мне больше ничего не скажет — спустя десять-то лет.

Я увидел такую тропинку: вначале она еле заметно вилась среди камней и пыли, потом стала более различимой. У первого дома куры закудахтали при виде меня. Я вошел в деревню, никем не замеченный.

Я вышел на улицу, которая мне показалась главной. Она была кое-как вымощена на ширину в пару ярдов. По сторонам её стояли беленькие домишки. То и дело улочку пересекал деревянный навес или каменная дорожка, которые вели из дома в дом. Солнце уже опустилось, и улочка была в основном в тени, но благодаря белым стенам оставалась очень светлой, дома были свежей побелки.

Как местожительство, деревня не имела смысла: маленький островок не мог прокормить столько народу, если судить по количеству домов. Но я предположил, что поселение было основано в качестве прибежища пиратов: остров был почти неприступен, а находясь в конце цепочки островов, был удален от центральной власти, но близок к судоходным путям. Теперь же половину населения скорее всего составляли пенсионеры из Афин.

Я увидел на улице лишь черную кошку да девочку в белой юбочке. Никто из них не проявил ни малейшего желания иметь что-либо общее со мной. Очевидно, от человека в форме они не ждали ничего хорошего.

Потом мне попалась дородная женщина, и после трудных попыток изъясниться она указала мне дорогу в местную кофейню.

Я увидел открытый дверной проем, внутри было темно и не видно никаких столиков. Заглянув в дверь, я чуть было не упал через две ступеньки, которые вели внутрь. Я попал в темную комнату с деревянным полом, парой старых темных столов, несколькими стульями и короткой стойкой, а дальше полкой с бутылками. Это, похоже, был просто дом. Владелец вышел посмотреть, что там за движение имеет место. Я попросил пива и получил тепловатую бутылку за шесть драхм. Я выпил её одним махом и попросил ещё одну.

После этого я вспомнил о друге Никоса, который говорит по-английски. Я предельно дружелюбно и в вопросительном тоне произнес «Николаос Димитриу». Владелец кивнул, привел из комнаты в глубине мальчика и дал ему указания. Я заканчивал вторую бутылку, когда мальчик пришел с Николаосом. Его внешность оказалась для меня неожиданной: он был солидных размеров — с меня ростом и пошире в плечах, да ещё светловолосый. Он на мгновенье задержался в дверях, затем медленно подошел ко мне.

— Вы говорите по-английски? — осведомился я.

Он кивнул, затем медленно заговорил:

— Как поживаете? Меня зовут Николаос Димитриу.

Голос у него был несколько горловой. Он здорово загорел и, насколько я мог видеть в тусклом свете, был примерно моих лет.

— Джек Клей, — представился я, и мы обменялись рукопожатиями. Затем я спросил: — Вы что-нибудь выпьете?

Я хотел было спросить: мол, позвольте мне, старина, угостить вас или что-то в этом духе. Но в родном городе греку лучше этого не предлагать.

— Вам нравится узо? — спросил он.

Я не очень люблю узо, даже не люблю. Но ответил:

— Да, пожалуйста.

Это было бы не совсем приличным — заставлять человека раскошеливаться на пиво. А узо здесь наверняка не больше драхмы за порцию.

Он принес два маленьких стаканчика на угловой столик, мы взглянули друг другу в глаза и выпили.

— Где вы научились так хорошо говорить по-английски? — спросил я так, для завязывания беседы.

Он аккуратно поставил стакан на стол.