Гэвин Лайл - Темная сторона неба

— Все верно. Это вы очень хорошо продумали. Но письма вам ничего не стоят. Так что, я думаю, мы сумеем договориться на моих условиях. — Я поставил стакан на столик и кивнул им. — Спокойной ночи, ваше превосходительство. Спасибо за угощение.

Юсуф время от времени корчился на полу, тяжело дыша. Я переступил через него. Дверь я открыл себе сам.

Я пешком пошел в свой отель. Я не собирался снова подставлять себя под пули — по крайней мере сейчас. Я не доверял Хертеру, что тот будет следить за Юсуфом. Но сегодня Юсуф уже не будет ни в кого стрелять.

Я спросил у дежурного, нет ли для меня чего. Служащий покачал головой и как-то плотоядно посмотрел на меня. Я ничего не понял и, пожелав ему спокойной ночи, ушел. Я взялся за ручку двери, и только потом увидел свет под дверью. Не долго думая я прижался к стене и затаил дыхание. После того как в тебя постреляют, становишься очень восприимчивым к сюрпризам.

Я подумал, что все это не слишком улыбается мне, но потом мне пришла в голову мысль, что если кому-то захотелось подстрелить меня, то он с большим успехом мог подождать меня в коридоре и выстрелить по силуэту, высвечиваемому светом ламп в коридоре. Наверно, там Роджерс. И я вошел.

Это был не Роджерс, а мисс Браун. Она свернулась на моей постели и читала журнал. Она подняла голову и улыбнулась мне.

— Привет, — поздоровалась она. — Я жду вас.

— Да, — медленно проговорил я. — Вижу, что ждете.

— Войдите и закройте дверь. Выпить не хотите?

— Да, — согласился я, — я не прочь выпить.

Что за яркий собеседник, этот Джек Клей! Я закрыл дверь. Когда я вернулся, мисс Браун уже «развернулась» и наливала виски из полупустой бутылки в стакан для полоскания рта. На ней был белый мохеровый джемпер поверх изумрудной блузки и изумрудная юбка.

— Теперь понятно, почему дежурный так посмотрел на меня, — сказал я.

Я подошел и взял стакан. Она снова улыбнулась и тут заметила пластырь у меня на щеке.

— Что случилось? — спросила она, расширив свои большие карие глаза.

— Напоролся на деталь двигателя, — начал было я, но потом пробурчал: На человека с ножом.

Она встала и потрогала длинными прохладными пальцами мое лицо.

— Тут, кажется, испачкано, — нежным голосом произнесла она. Очень могло быть. Я испачкался, прячась от второго выстрела Юсуфа. Подождите-ка.

Она взяла с туалетного столика свою большую белую прямоугольную сумку и вышла в ванную, а я стал пить виски. Когда она вернулась, в руках у неё был свернутый жгутом влажный носовой платок. Она подошла ко мне и стала оттирать корпию с пореза.

Немножко болело, но меня занимали другие чувства.

— Вам почаще надо сворачиваться на постели, — сказал я. — Это так идет вашим ногам.

Она прекратила свое занятие и посмотрела на меня. Нас разделяло небольшое расстояние. Лицо её было очаровательным. Даже на таком расстоянии не было видно ни малейшего изъяна. Передо мной были её большие темно-карие глаза в обрамлении превосходной кожи медового цвета и губы с легким намеком на улыбку.

Она снова взялась за порез. Мисс Браун хорошо знала свою работу. Она нежно промокнула рану, наложила на неё что-то холодное и затем новую корпию. Все это было у неё в сумке. Потом отступила назад.

— Вот теперь почище.

— Гораздо лучше, замечательно.

Она быстро снова ушла в ванную. Я сел на кончик кровати и стал пить виски. Вот она вернулась, закрыла за собой дверь и остановилась, глядя на меня.

— Я очень рад видеть вас здесь, — сказал я, — но я никак не могу понять, с чего бы это. Единственное, что я обнаруживаю обычно в номерах это счета.

Она быстро сделала несколько шагов и села на пол рядом со мной, положив руку мне на колено, а голову — на руку. Прямо вот так.

— Мне хотелось поговорить с кем-нибудь.

Я нежно провел рукой по её длинным черным волосам, и она потерлась о мою руку.

— Мы можем обращаться друг к другу впредь иначе? А то мисс Браун да мисс Браун, — предложил я.

— Меня зовут Даира.

— Даира.

— Ты виделся с Али? С навабом? — спросила она меня.

— Виделся.

— И собираешься отдать ему украшения?

— Я могу заключить сделку с ним.

Она подняла на меня широко раскрытые глаза, и я прочел в них страдание.

— Он обманет тебя. Я уверена, обманет.

— Он постарается, — сказал я, — но не обязательно преуспеет.

Она медленно покачала головой.

— Еще как преуспеет. Да ещё вместе с этой гестаповским бандитом.

Я улыбнулся, потому что мы оказались одного взгляда на Хертера. А она продолжала:

— Я думаю, что ты — единственный мужчина из тех, кого я видела, который может противостоять им. И все же они обманут тебя. Джек, не вступай с ними ни в какие отношения больше того, что нужно. Уезжай отсюда. Уезжай с их сокровищами.

— И это говоришь ты? Мне?

Она опустила голову, положив щеку на мою ладонь.

— Кто он мне, по-твоему, как ты думаешь, Джек? — произнесла она мягким грудным голосом. Но она не ждала моего ответа. — Работа — вот и все. Он мне нужен, мне нужна работа. Я евразийка, полукровка, если хотите. Меня так звали раньше. Но это прекратилось после того, как я стала подругой наваба.

Она вздохнула и продолжила:

— Ты знаешь, что это такое — девушка-евразийка, Джек? Мой отец был англичанином — майором индийской армии, а моя мама — мусульманка. Как будут меня воспринимать в Англии? Могу себе представить. И знаю, что обо мне думают в приличных, респектабельных мусульманских семьях.

Она говорила это безо всякого волнения, почти без эмоций, но когда она провела своей щекой по моей ладони, у меня словно кожа вспыхнула. Другую руку я спрятал в её волосах. Слушал я её затаив дыхание.

Она подняла ко мне свое лицо.

— Я подружка богатого человека, — просто сказала она. — Или я это, подчеркнула она, — или я ничто. Я — роскошная вещь. А что становится с роскошной вещью, когда она становится старой и некрасивой?

Я потянулся к ней, и она мне ответила. Ее руки гуляли в моих волосах, губы что-то шептали на моем лице, на моей шее. Широко открытым ртом я ловил её, вдыхал её и пробовал её, всю её, чувствовал на себе её нежные груди и испытывал желание чистое и прозрачное, как вешняя вода.

Она оторвала от моих губ свои губы и торопливо прошептала:

— Возьми меня с собой, Джек. Куда хочешь, куда хочешь — только возьми с собой.

Если бы я мог открыть сейчас дверцу самолета и войти в него, то я полетел бы в это самое «куда хочешь» тут же. Но до него долгий путь. Это за пределами карт, за горизонтом и во всяком случае дальше, чем хватит топлива в баках. Это маленькая равнина на острове Кира.

Настроение у меня было неважное, и она это чувствовала. Опустив голову мне на грудь, она прижалась ко мне, а я играл её волосами. Она была по-прежнему самым красивым существом, которое я когда-либо видел, а я оставался измученным пилотом «Дакоты» во второразрядной гостинице Триполи с неоконченным мошенническим делом, которое надо доделать завтра утром.