Клод Фели-Брюжьер - Азия в огне

Аэронефы эти являлись, в сущности, воздушными змеями. Идея воздушного змея была особенно тщательно проэксплуатирована в Америке в эпоху наибольшего интереса к вопросам воздухоплавания, в начале двадцатого века, но она натолкнулась на препятствие, которое вначале казалось непреодолимым.

Известно, что воздушный змей держится в воздухе, благодаря воздействию ветра на нижнюю сторону его поверхности, который толкает его и поднимает тем же способом, как он двигает парус. Хвост служит ему балластом. Дитя держит его за веревочку и тащит за собой, но только всегда против ветра. Когда же ветер прекращается, или переменяет направление — воздушный змей, покрутившись в воздухе, падает на землю. Чтобы преобразовать этот воздушный змей в машину, способную выдерживать огромную тяжесть, нужно было, кроме увеличения поверхности, доставлять ей необходимый ветер, который мог бы поддерживать ее в воздухе и затем изобрести двигатель, который мог бы направлять воздушный змей в нужную сторону.

Обе эти задачи были решены при помощи электричества.

В складе Талэ можно было проследить по различным типам аэронефов — эволюцию плана и выполнения машин, начиная с первого аэронефа 1910 года, тяжелого, неуклюжего, развивающего максимальную скорость подъема в пять метров в секунду и горизонтальную — в двадцать пять, достаточную, однако, чтобы свободно двигаться во время бури, до типа «Летуньи», изобретённой три года тому назад, которая достигала скорости 50 метров в секунду — в вышину и горизонтально.

Тут была вся быстролетная воздушная эскадра, в которую входило несколько более тяжеловесных единиц, но оборудованных с чрезвычайной целесообразностью. Подойдя поближе к аэронефам — министр, Меранд и остальные не могли не испытать чувства почтения перед этим результатом трудов многих поколений отважных и ученых исследователей. Они задумчиво ходили между этими орудиями разрушения, взволнованные тем, что хранилище, в котором мирно покоились они, должно распахнуть свои выходы настежь и выпустить их на новое необычное поле битвы, причем победа их решит участь старой Европы, мать всяческих открытий и всяческого прогресса. Директор Шале остановился перед одним из аэронефов.

— Вот «Летунья».

— Я узнаю ее! — воскликнул Меранд.

— Но, как я уже вам говорил, — мы обладаем уже типом более усовершенствованным, т. е. мы имеем несколько новых аэронефов последнего образца. Вот они.

Возле каждого аэронефа находился его экипаж во главе с начальником — капитаном или лейтенантом от аэростерии.

Полковник вызвал одного из начальников батальона и отрекомендовал его.

— Вот командующий группой новых аэронефов, капитан Барский, которому мы обязаны последними усовершенствованиями. Будьте любезны показать военному министру одну из этих машин.

Аэронеф покоился на металлической подставке. На башенку можно было подняться по нескольким подвижным ступенькам. Меранд осмотрел его, как знаток и выслушал объяснения командующего, которые относились, главным образом, к деталям электродвигателя и винта. «Воздушный змей» аэронефа поднимался на десятиметровой высоте. Под выгнутым остовом из алюминия блестели пружины из оксидиума, нового металла несравненной легкости и прочности, гибкого и неломкого в одно и то же время. Хвост, который имел форму плавника, поворачивающегося на оси, представлял из себя и руль, и балласт вместе, лежал на земле, а голова вытягивалась вкось и поднималась вверх, на подобие клюва птицы.

Стальные канаты, прикрепленные к бокам «воздушного змея», поддерживали электродвигатель и блиндированную башенку и из-за этих блестящих нитей виднелось огромное колесо из тонких, переплетающихся между собою спиц, которое производило движение воздуха, необходимое для подъема аэронефа и его парения на высоте.

Командующий батальоном подробно объяснял усовершенствования механизма.

— Электромотор двигает колесо и, в свою очередь, получает от него часть развиваемой им энергии. Лопасти колеса, с силой ударяя по воздуху производят воздушные волны, интенсивность которых регулируется посредством градаций скорости вращения. Поднимая, или просто удерживая в воздухе «воздушный змей», эти лопасти, посредством простого механизма, приводятся в соприкосновение с динамо-машиной и, таким образом, возвращают ей обратно почти всю, заимствованную у неё, энергию. Это возвращение энергии, почти равняющееся трате, делает огромную экономию на топливе. Мотор приводит в действие также передний и задний винты, которые позволяют двигаться горизонтально. Прибавочные боковые винты предназначены для восхождения и спуска, при чем, если сломано или повреждено колесо, они уменьшают стремительность падения. Затем, как вам конечно известно, «воздушный змей» всегда может послужить парашютом. Нужно, чтобы все было окончательно испорчено и разбито и тогда разве только аэронеф может упасть камнем вниз.

— Да, — сказал Меранд, — однако, с нашими взрывчатыми веществами это может случиться. Взрыв мины с электритом производит страшное сотрясение воздуха на сто метров в окружности и любой аэронеф может быть этим обращен в щепки.

— Не настолько уж, как вы полагаете; надо, ведь, принять во внимание солидность постройки всех составных частей аэронефа. Нужно, чтобы мина разорвалась почти под аэронефом, тогда разве только он будет «обращен в щепки».

— Сколько мин поднимает каждый аэронеф? — спросил министр.

— Двадцать. Десять впереди и десять сзади. Но мы располагаем несколькими аэронефами — магазинами, которые составляют как бы обоз при боевых аэронефах и те поднимают по двести мин.

— Производились ли у вас проверочные опыты с минами, начиненными электритом?

— Разумеется, — ответил полковник-директор: — Я могу, если вам угодно, немедленно продемонстрировать действие взрыва электритной мины на железный остов аэронефа, на блиндированную башенку и на обыкновенное здание.

— Взойдемте в башенку, — сказал министр Меранду и полковнику.

Комендант Барский посторонился, пропустил их и взошел вслед за ними, продолжая свои объяснения.

Многоугольная башенка, снаружи из оксидированной стали, внутри была покрыта тонкой деревянной облицовкой и имела довольно уютный вид. Между стальной стенкой и облицовкой промежуток в три сантиметра был заполнен плотно прессованной ватой, которая должна была скрадывать резкий шум, производимый электромотором и свистом воздуха, яростно разрезаемого колесом. С каждой стороны находился люк, сквозь толстое стекло которого можно было видеть часть горизонта. Второе стекло, вставляемое поверх первого— образовывало род телескопа и значительно увеличивало наблюдаемый предмет. На люки, в момент битвы, могли быть спущены железные шторы.