Карл Май - Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане: рассказы

— Хорошо, я согласен.

— Мой спутник останется здесь, и ты прикажешь, чтобы он ни в чем здесь не нуждался. Остальное решит Хасан Арджир-мирза.

Я проинструктировал англичанина, и он остался весьма доволен, потому как ему совсем не хотелось выходить на жару. После того как ага отдал соответствующие распоряжения, мы вышли на двор. Там он подошел к своему белому коню, купленному недавно в Гадиме на деньги мирзы. Он уже хотел сесть в седло, как я остановил его:

— Сядь на другую лошадь.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Чтобы не привлекать внимания. Возьми лошадь слуги.

Волей-неволей он вынужден был подчиниться. Араб слуга последовал за нами. Чтобы сбить с толку возможных преследователей, я взял курс на Мадим, лежащий в противоположной стороне от Гадима, а потом обходным путем пошел на север. Мадим — довольно привлекательное местечко на левом берегу Тигра, в часе езды от Багдада. Там похоронен имам Абу Ханифа, один из основателей четырех ортодоксальных школ ислама, на законах которого построен кодекс Османской империи. Сначала там стояла мечеть, возведенная сельджуком Малеком, потом правитель Османской династии Сулейман I, покоривший гордый Багдад, построил крепкий замок вокруг усыпальницы, а в свое время Абу Ханифа был отравлен из ненависти халифом Мансуром. Теперь сюда, на его могилу, стекаются тысячи шиитов.

Прошло два часа, пока мы добрались до места, где располагался лагерем мирза. Он был чрезвычайно удивлен, увидев меня, а агу принял с сердечностью.

— Зачем же ты вернулся обратно? — спросил он меня недоуменно.

— Спроси у этого человека, — ответил я, указывая на Селима.

— Тогда говори ты, — повернулся он к нему.

Ага вытащил письмо и спросил:

— Господин, ты писал это письмо?

— Да, ты ведь знаешь мой почерк. Зачем ты спрашиваешь?

— Затем, что ты приказываешь мне такое, чего я не ожидал и не заслужил.

Женщины встали за ветвями, чтобы видеть Селима и слышать разговор.

— Чего же ты не ожидал? — спросил мирза.

— То, что должен передать все, что мы спасли, этому чужеземцу.

— Этот эмир вовсе не чужеземец, а мой друг и брат.

— Господин, а разве я больше не твой друг?

Мирза на секунду задумался, потом ответил:

— Ты был моим слугой, которому я доверял, но разве я давал тебе право называть меня своим другом?

— Господин, я покинул родину, пожертвовал карьерой, стал беженцем, охранял твои богатства. Я действовал как друг или нет?

— Ты действовал, как действовал бы любой верный слуга, как действовали все эти люди. Твои слова меня покоробили, ибо я не ожидал, что ты станешь выставлять мне счета в виде своих заслуг. Разве я не написал тебе подчиняться этому эмиру как мне?

Голос мирзы звенел, ага же находился в сильном смущении, особенно когда заметил женщин, и начал искать оправдательные мотивы своего поведения:

— Господин, этот человек ударил меня, едва мы повстречались!

Мирза взглянул на меня и рассмеялся.

— Селим-ага, — сказал он, — отчего же ты не убил его сразу? Как ты дал оскорбить себя? За что он тебя ударил?

— Мы встретились на улице, и я попросил его пропустить меня. Он не подчинился и ударил меня по лицу, да так, что я упал с лошади.

— Это так, эмир? — повернулся ко мне мирза.

— Да. Я не знал его в лицо, а твой слуга не признал его из-за покрывала. Он ехал на роскошном белом коне, на котором была твоя сбруя, и поэтому я признал его за важного господина. Он приказал нам отъехать в сторону, хотя было достаточно места, чтобы проехать, а тон у него при этом был как у падишаха. Ты знаешь, мирза, я очень вежливый человек, но люблю, чтобы и другие были тоже учтивы по отношению ко мне. И я сделал ему замечание, что дорога достаточно широка. Он же назвал меня свиньей, потянулся к плетке и хотел ударить. Тут он и оказался на земле; к сожалению, я слишком поздно узнал, что он тот самый человек, к которому мы едем. Это все, что я хотел сказать. Говори с ним сам, если я понадоблюсь, позови.

Я отошел к лошадям, чтобы там пообщаться с Халефом.

Через полчаса Хасан отыскал меня. На его лице были складки горечи.

— Эмир, — обратился он ко мне, — этот час доставил мне много неприятностей. Хочешь наказать этого наглого Селима?

— С удовольствием, если ты позволишь. Что ты решил?

— Он не вернется с тобой обратно.

— Я этого и ожидал.

— Вот перечень всех обязанностей, которые на нем лежали, он их имел при себе. Ты оценишь вещи и продашь их, я согласен заранее со всем, что ты ни сделаешь, ибо знаю, как трудно найти покупателя за короткое время. Потом ты отпустишь моих слуг и заплатишь им столько, сколько я тут указываю. Деньги я уже уложил в сумки на лошади. Когда мне сниматься в Кербелу?

— Сегодня первое мухаррама, а десятого будет праздник. Четыре дня понадобится, чтобы добраться из Багдада в Кербелу, и еще один день нужен про запас, так что пятое этого месяца — подходящее число.

— Так, значит, мне еще четыре дня укрываться здесь?

— Нет, тебе подыщут в городе место, где ты со всеми твоими будешь в безопасности. Я об этом лично позабочусь. Ты хочешь сохранить все, что у тебя сейчас с собой?

— Нет, все это надо продавать.

— Тогда давай мне эти вещи и назови цену. В Багдаде есть очень богатые люди. Может статься, я найду какого-нибудь состоятельного перса или армянина, который купит все оптом.

— Эмир, цены на твое усмотрение.

— Ладно, буду заботиться о твоей выгоде как о своей!

— Я доверяю тебе полностью. Пойдем, последим за погрузкой.

Тюки были вскрыты, и моему взору предстали такие ценности, каких я не видывал в жизни. Был подготовлен перечень, и мирза установил цену. Она была очень низкой, если учесть подлинную ценность изделий, но в целом сумма была на целое состояние.

— А как ты намерен поступить со своими слугами, мирза? — спросил я.

— Я отблагодарю их и отпущу, как только тебе удастся подобрать для меня жилище.

— На сколько персон?

— Для меня с агой, для женщин и их служанки. Потом я найму еще одного слугу, который меня не знает.

— Надеюсь помочь тебе в этом. Пусть грузят вещи.

— Сколько погонщиков верблюдов ты возьмешь с собой? — спросил он.

— Ни одного. Мы с Халефом сами управимся.

— Эмир, так дело не пойдет. Ты один не потянешь все это.

— Зачем брать людей, которые затем станут обузой?

— Впрочем, делай, что хочешь, полностью доверяю твоему чутью.

Верблюды были нагружены и привязаны так, что вышагивали цепочкой. Мы были готовы к отходу.

— Дай мне еще какое-нибудь подтверждение, которое укрепит мои позиции в глазах твоих людей, — попросил я мирзу.

— Вот, возьми мое кольцо с печатью.

Мои руки совсем не подходили для ношения такого дорогого персидского кольца, но все же оно село на палец. Наш караван пришел в движение. Ага не показывался, да и у меня не было ни малейшего желания прощаться с ним.