Ольга Ярмакова - Все начинается утром

– Мне кажется очень странным, что все ваши рабочие ходят, словно сомнамбулы на заднем дворе. Что у вас творится на ферме, мистер и миссис Флух? – Наконец выпалила девушка.

– Вы их видели, да? – Печально выдавил хозяин, беспомощно плюхнувшись на стул и вмиг погрустневший.

– Да.

– Это началось с месяц назад, да, дорогая? – Эдгар взглядом попросил поддержки у жены, и та положила узкую ладонь ему на плечо, чтобы приободрить. – У нас все шло как обычно, мы готовились ехать в город, было столько замечательных планов…. Первым тревожным сигналом стала поломка машины, старая Эмми не хотела ни в какую заводиться, так мы меж собой зовем наш грузовичок. Все бы ничего, но наш единственный механик Том Хиггитс заболел тут же, да и не то, чтобы заболел, а впал в некую форму сна. Он был первым из людей на ферме, кто подвергся этой странной болезни. Потом с каждым днем число жертв росло с немыслимой прогрессией. Всего на ферме проживает и работает тридцать семь человек, включая нашу семью. Вот уже неделю мы наблюдаем всех своих работником на заднем дворе, невесть, чем заразившихся, и помочь им не можем, вернее боимся.

– Вы думаете, что болезнь заразная? А что за симптомы у нее? – Заинтересовалась Элен.

– Уверен ли я? Да, черт возьми! А как же еще они могли дружно все впасть в такое странное состояние? Утром выходят во двор и бродят, словно во сне, даже глаза закрыты! Не понимаю, как они не падают. И так весь день по двору шатаются либо кругами, словно заключенные, либо вразброд и ни звука не слышно от них. А вечером, как по команде заходят обратно в домик для работников – он серый, там они живут, и объявляются только утром. И вот так уже целый месяц. Мы оградили дворик досками и бревнами, что нашли, чтобы бедолаги не разбрелись и не потерялись. Детям я строго настрого запретил выходить туда, а для верности и безопасности запираю все двери в доме на ночь. Кто знает, что там творится в ночное время?

– Но как, же эти больные прожили столько времени без медицинской помощи и еды?!

– О, на счет еды не волнуйтесь, Элен. Супруга каждое утро относит к крыльцу их домика большую корзину со снедью, и каждое утро находит ее пустой. Работники не голодают, но приближаться к ним я опасаюсь, дабы оградить свою семью от этой напасти, а за помощью идти некому, жену я не могу отправить, детей тем более, а сам их одних без защиты оставить не могу. Тем более скот требует постоянного контроля и ухода.

– Но почему вы не отправили за помощью людей, когда все только началось? – Возмутилась гостья. – Тогда еще не поздно было всех спасти и предотвратить заболевание.

– Элен, вы не представляете, какой начался хаос, беспорядок, кто хотел либо просто сбежать без оглядки отсюда, либо ухаживать за своими больными товарищами. И потом, как я говорил, болезнь очень быстро всех накрыла. Я просто поражаюсь, как нас обошло это бедствие стороной. Да, я трус, надо было что-то сделать тогда, но я так испугался за семью, что растерялся, когда нужно было действовать.

– Все в порядке, дорогой, ты действовал, как надо. Я и дети понимаем и ценим это. На тебе слишком много ответственности и ты до сих пор ее несешь. – Натали склонилась над потерянным мужем, и нежно пригладив его взъерошенную бородку кончиками пальцев, поцеловала.

– Элен, а не хотите у нас погостить денек, другой? Звучит, конечно, куда более, чем странно, исходя из сложившихся обстоятельств, но просить вас о помощи было бы просто верхом наглости и неблагоразумия и не оказать вам элементарного гостеприимства, даже такое никудышного, тоже будет наихудшим знаком хозяев по отношению к гостю. – Обратился мистер Флух. – Вы же никуда не спешите? Верно?

– Честно говоря, вы меня озадачили. – Растерялась гостья. – По сути, я сама еще не знаю куда иду, но вы правы, я не спешу. Пока не спешу. Но вынуждена отклонить ваше предложение, мистер Флух, извините, что была очень резка с вами, вы меня пригласили в дом к столу, разделили со мной завтрак. Не хочу показаться неблагодарной, но я лучше пойду своей дорогой, а заодно найду вам помощь. Так больше проку будет. И спасибо вам, вы очень хорошие люди.

– Ну что ж, надеюсь, вы и в правду так о нас думаете. Были рады знакомству с вами, если что-то не получится или дорога вас развернет обратно, то дом открыт для вас в дневное время, сами понимаете почему, и да сопутствует вам удача. – Отозвалась тихим голосом хозяйка.

Элен распрощалась с дружным семейством фермера и с тяжелым сердцем вышла за порог зеленой двери. В ней нарастало беспричинное беспокойство, которое она связывала с тем, что узнала от обитателей дома, да и в голове засели слова «если дорога вас развернет обратно».

«Что за ерунда? Как дорога меня может вернуть сюда обратно? Да я готова бежать отсюда, от этой чертовщины, творящейся здесь». – Только, подойдя к воротам, Элен почувствовала, что замерзла; пальцы-ледышки растирали кожу рук, преумножая с каждым разом количество мурашек. Казалось холод обволакивал ее тело непроницаемой оболочкой, и это не смотря на разраставшееся солнце и поднимавшийся зной, а с каждым выдохом на онемевшие пальцы изо рта вырывался густеющий пар. Воздух застыл, придавив сверху невидимой тяжестью, все тело покалывало словно от сотен острых иголок и беспокойство судорожным комком застряло где-то на подходе к горлу, девушка с трудом могла дышать и двигаться. Краем глаза она заметила, как низко склонились деревья в небольшом садике у дома, словно преклоняясь пред чем-то неодолимым. И ни порыва ветерка, ни дуновения, мертвая тишина.

Когда пальцы дотянулись до калитки и коснулись воротной половинки, все вокруг взорвалось мощным порывом бешеного ветра, взявшегося невесть откуда. Песок, пыль, листва хлестали по всему, чего касались, вливаясь в рев ветра, забиваясь в глаза, нос, рот и уши, не щадя никого и ничего в радиусе видимости, если она вообще была. Солнце пропало, его и не было будто, утро сменилось ночью, едким адом воя, хаосом шквала, пытавшегося втоптать в землю, раздавить, уничтожить, растереть до полного исчезновения. Деревья метались сумасшедшими пучками ветвей, только чудом цепляясь за драгоценную почву жилистыми корнями, трава же, что не была скошена под короткий «ёж» вспучивалась, вспенивалась, рвалась, и подхватывалась ветряным залпом, растворяясь в лиходействе стихии. Элен лежала, придавленная и заледеневшая, не в силах сдвинуться, страх задохнуться затопил ее изнутри, забирая остатки веры в спасение и гася последние крупицы воздуха.

– Ты не можешь идти далее. Здесь твой удел, дитя. – Прогремело над девушкой жутким громогласным ревом, перекрывая дикую какофонию шума. – Останься и помоги хозяину! Выгони ткачей, что насланы рассерженным колдуном, исполни свое предначертание и волю Луны.