Ольга Ярмакова - Все начинается утром

Он склонился еще ниже и едва коснулся ее щеки губами.

Белым пухом с поднебесья

Тихо падал странный снег,

Завораживал поэтов,

Убаюкивал он всех.

Серебром своим бесцветным

Он окутал целый мир,

И наполнил жизнь любовью,

И цветами говорил.

«Посмотри, великолепен

Я сегодня как никто.

Я прекрасен и я весел,

Посмотри в своё окно.

Улыбнись и скинь печали,

Полюбуйся волшебством.

Я люблю тебя!» – кричали

Мне снежинки за окном.

КИС-КИС

Падение ее ничуть не испугало, тем более что оно длилось не дольше предыдущих перемещений. Но это было самое забавное и самое приятное из всех. Элен вывалилась из черноты потусторонней ямы и плюхнулась аккурат в огромный мягкий сугроб снега. Еще около минуты она сидела и оглядывалась по сторонам, одновременно дивясь очередной резкой смене обстановки и устало потирая висок, на котором пульсировала тиком голубая венка.

– Ой-ой-ой-ушки, из огня да в полымя. То лето, то зима, то осень, то весна, а то и черти что. Ладно, поглядим, как следует, что за милое местечко меня ждет. – Девушка встала, но сугроб ее удерживал по пояс в мягких объятиях.

Искрящееся снежное море с застывшими изгибами волн царило над распростертой и молчаливой долиной, окольцованной высоким горным хребтом. И воздух, разреженный и сухой, но холодный и бодрящий приятно щекотал нос и пощипывал щеки. Но Элен не было холодно благодаря тому, что на ней был комплект новоиспеченной одежки: белая короткая шубка, белые вязаные варежки и шапочка, белые плотные шерстяные штаны и белые меховые унты на ногах.

– И почему меня это не удивляет? Ко всему, по ходу, можно привыкнуть. Жаль Олиф меня не видит, да я же вылитая Белоснежка. А место то на редкость живописное, Альпы в подметки не годятся этой долине.

Она волчком вертелась в снежном стакане сугроба, пытаясь впитать невообразимо четкую панораму нового мира, и легкая струйка пара из приоткрытого рта скользила следом и расползалась лоскутами, оседавшими тонкой корочкой льда на коротком меху воротника шубы. «Надо идти куда-нибудь. Здесь стоять бестолку, замерзну и никому не помогу. Но куда ж мне идти, горемыке?». Вопрос завис над бархатом снежного покрова, но Элен все-таки прорвала блокаду холодного плена, активно работая руками, бедрами и ногами. Она наметила небольшой холм в качестве отправной точки своего пути и теперь шла напролом к нему, рассекая, словно ледокол ровную поверхность девственного слоя.

И вот, когда уже до холма остались считанные метры, девушка уловила в воздухе вибрацию, неуклюже ворвавшуюся в идеальный покой белой тишины. Путница остановилась и замерла, вслушиваясь и ощущая нарастающее чувство беспокойства и хуже того, страха. На вершине пригорка ей почудилось еле заметное движение, и идея с холмом уже не казалась ей удачной, все нутро призывало делать ноги и незамедлительно, но тело сковало сжатой пружиной, вкопанной в раскуроченный снег.

Размытая тень соскользнула с горки и стала осторожно подбираться к Элен, казалось, что снег ожил или под ним плыла большая рыбина, легонько волнуя белую гладь. Лишь с поверхности, не мигая, взирали два круглых желтых глаза, гипнотизируя и завораживая жертву. Нарастающее шипение вырвалось вместе с тем существом из снега, и вконец остолбеневшая девушка очнулась от гипноза. Резко развернувшись, она стала продираться в обратном направлении, падая и черпая лицом рыхлые комья. Краем глаза беглянка уловила наравне с собой еще одно существо, нырявшее на поверхности. Страх и взрывная доза адреналина подхлестывали путницу бежать, но сердце разбухло и застряло в горле, воздуха не хватало на вдох, да и преследователи были куда выносливее.

Мягкий, но сильный толчок в спину сшиб ее и заставил распластаться на животе в снежном насте. Нечто дышащее с утробным рычанием навалилось на девушку сверху, окончательно пытаясь ее обездвижить, Элен с трудом смогла оторвать от липнувшего к лицу снега голову. Руками она не могла пошевелить, их цепко держали большие пушистые лапы с внушительными когтями. Существо издало странный мурлыкающий рык, на который тут же отозвался другой более протяжный и низкий.

Сначала перед глазами замаячили два желтых огонька, потом они выросли и оформились в глаза, не мигающие и завораживающие, … глаза на кошачьей морде. Их зрачки приблизились вплотную к лицу пленницы, и она уже чувствовала дыхание зверя и урчание, достигшее ее слуха, вконец лишило ее самообладания и ужасом наполнило до краев сердце. Где-то изнутри ее затопило то первобытное чувство, что испытывает жертва перед смертью, когда добровольно сдает свою жизнь во власть победителю. А может ее волю растворил и подчинил себе волнующий взгляд желтых глаз с выразительными зрачками? Еще ближе, ближе. Раскрывающаяся пасть с острыми и узкими клыками у самых глаз, заворожено взирающих и удивленно ждущих чуда.

Чудо. Шершавый и влажный язык чиркнул по нежной тонкой коже век Элен и она невольно поморщилась и сжалась, ожидая жестокой расправы после такой прелюдии.

– Уррр… муррр… мы… не… причиним…мурр… вреда… уррр… – Мурлыканье стало переходить в человеческую речь. – Если мрр… не будет мур… оказано сопротивление. Мурр… кто вы?

Элен приоткрыла глаза, все еще щурясь и опасаясь подвоха, большая белая кошка сидела напротив нее и повелительно держала в лапе длинное копье, нацеленное острым сверкающим на солнце наконечником в сторону пленницы. Человеческая речь, исходившая из кошачьей пасти, окончательно повергла в шок девушку – во рту стало сухо, как в Сахаре, а обезволенный язык прилип к небу, делая слабые потуги к маломальским движениям.

– Тес, мур, сестренка, ослабь хватку. Ей дышать нечем. – Проговорил кот, что был с копьем; голос у него тянулся журчащим успокаивающим тенором.

Лапы, удерживавшие пленницу, вобрали когти и мягко отпустили. Элен ощутив свободу тела от напавшего зверя и, приободрившись, осмелилась взглянуть снова в лицо, точнее морду того, кто сидел перед ней.

– Смелее, поднимитесь, вам не причинят вреда, если вы с миром пришли. Мяу. – Кот смотрел в упор, и казалось, что все происходившее его забавляет.

Элен неуклюже подобралась и села полу боком к коту, чтобы держать в обзоре кошку, примостившуюся рядом и довольно взиравшую на девушку.

– Ну, так мы услышим от вас хоть что-нибудь или лучше сразу расправиться тут и сейчас с нарушителем границы? Мурр.

– Нет, стойте! – Голос сорвался на высохший крик. – Я пришла с миром. Клянусь вам. Я даже не имею понятия, где нахожусь. А раз не знаю, где я, как я могу сделать что-то плохое? Ведь плохое делают только конкретно кому-то, кого знают. А я действительно не знаю этого места.