Эдгар Берроуз - Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)

– Вы не знаете, чей это ребенок? – спросила она Андерссена.

Кок покачал головой.

– Теперь нет, – отозвался он. – Ешели он не ваш ребенок, я не знать, чей он быть. Роков говорить, он ваш. Я тумать, он тоше так считать. Что нам тепперь с ним делать? Я не могу возвратиться на «Кинкейд». Роков меня застрелить. Но вы мошете вернуться. Я отвезти вас к морю, и тогда кто-нибудь из чернокожих проводить вас на пароход. Хотите?

– Нет! Нет! – воскликнула Джейн. – Ни за что на свете. Я скорее умру, чем снова попаду в руки этого человека. Нет, давай отправимся дальше и возьмем это маленькое существо с собой. Если Бог нам поможет, мы так или иначе спасемся.

Поэтому они продолжили бегство через дикие джунгли, взяв с собой полдюжины туземцев из племени мосула, чтобы нести провизию и палатки, которые Андерссен тайно пронес на борт шлюпки, готовясь отплыть на берег.

Начались долгие дни и ночи нескончаемых испытаний, слившиеся в один непрерывный кошмар. Молодая женщина так вскоре измучилась, что потеряла счет времени. Ей казалось, что они блуждают по джунглям уже несколько лет.

Единственным светлым пятном среди мрака беспредельных страданий и страха оставался крошечный ребенок, чьи махонькие ручки как будто тянулись к ее сердцу, нежно касаясь его мягкими пальчиками.

В каком-то смысле малыш заполнил ноющую пустоту в ее сердце, вызванную потерей своего собственного ребенка. Конечно, это было не то же самое, но все-таки постепенно ей стало казаться, что ее материнская любовь все больше и больше простирается на этого непонятно чьего ребенка. Наконец Джейн иногда стала сидеть с закрытыми глазами и сладко мечтать, что маленький несмышленыш, уютно устроившийся у нее на груди, и есть на самом деле ее сын.

В течение какого-то времени они продвигались во внутренние области Африки крайне медленно.

Иногда туземцы с побережья, забредшие вглубь лесов поохотиться, приносили слухи, что Роков еще не догадался, в каком направлении они от него убегают. Это, как и желание по возможности облегчить путешествие для дамы столь тонкого воспитания, заставляло Андерссена идти не спеша, делая короткие переходы и долгие привалы.

Швед настаивал, что нести ребенка должен он, тем самым – как, впрочем, и другими бесчисленными способами – помогая Джейн Клейтон беречь силы. Он был ужасно огорчен, что совершил ошибку и вручил ей чужого ребенка, но, когда молодая женщина убедилась в чистоте его помыслов, она больше не позволяла ему все время укорять себя за происшедшее.

В конце каждого дня Андерссен следил, чтобы палатка для ночлега Джейн и ребенка была как можно удобней и всегда стояла на самом подходящем месте. Вокруг палатки носильщики каждый раз сооружали колючую и непроходимую изгородь.

На еду ей доставалось самое лучшее из их скудных запасов и охотничьих трофеев шведа. Но больше всего Джейн трогали постоянное внимание, благородство и любезность, которые всегда проявлял этот человек.

То, что такая возвышенная натура может скрываться под совершенно отталкивающей наружностью, не переставало изумлять Джейн. Однако в конце концов врожденное благородство этого человека, его неизменные забота и сочувствие преобразили в глазах Джейн внешность кока настолько, что в чертах его лица она стала видеть только доброту и великодушие.

Беглецы ускорили шаг, когда до них дошли вести, что Рокова теперь от них отделяет всего несколько переходов и ему хорошо известно, куда они направляются. Именно тогда Андерссен купил пирогу у вождя племени, чья деревня была расположена на берегу одного из притоков Угамби.

В ней их маленький отряд добрался до Угамби и направился вверх по течению этой широкой реки. Теперь они поплыли так быстро, что больше ничего не слышали о своих преследователях. Когда же река превратилась в узкую и порожистую, они бросили пирогу и углубились в джунгли. Здесь их путь сразу стал трудным, медленным и опасным.

На второй день после того, как они отправились дальше пешком, у ребенка началась лихорадка. Андерссен знал, чем это обычно заканчивается, но у него не хватило духа сказать Джейн Клейтон правду – ведь он видел, что безутешная мать полюбила малыша так же страстно, как если бы тот был ее собственным.

Поскольку состояние мальчика все ухудшалось, Андерссен увел отряд в сторону от главной тропы, по которой они шли раньше, и разбил лагерь на небольшой поляне на берегу речки.

Здесь Джейн почти каждую минуту посвящала уходу за крохотным страдальцем, и, как будто ей было мало печалиться и тревожиться о его здоровье, судьба нанесла еще один неожиданный удар. Один из носильщиков, который отправился в ближний лес поохотиться, возвратился с известием, что Роков разбил лагерь совсем неподалеку. Было очевидно: он идет по их следу, направляясь в это уютное местечко, которое, как они думали, служило им отличным укрытием.

Это могло означать только одно: требовалось срочно свернуть лагерь и бежать дальше, невзирая на состояние ребенка. Джейн Клейтон достаточно хорошо успела изучить нрав Рокова, чтобы не сомневаться: он заберет у нее малыша, как только их настигнет, хотя такая разлука означала немедленную смерть младенца.

Когда они, спотыкаясь и оступаясь, стали пробираться сквозь спутавшиеся лианы по старой и почти заросшей звериной тропе, носильщики из племени мосула начали один за другим покидать их.

Увы, туземцы были верны и преданны лишь до тех пор, пока не возникла опасность, что их маленький отряд попадет в плен к плохому белому человеку. Бедняги наслушались таких ужасов о повадках этого русского, что стали смертельно его бояться. Теперь же, когда выяснилось, что он близко, их робкие сердца этого не вынесли и они поспешили покинуть своих хозяев.

Но Андерссен и Джейн Клейтон все равно отправились дальше. Швед прокладывал дорогу, прорубаясь через заросли кустарника там, где тропа полностью заросла, так что теперь нести ребенка приходилось его спутнице.

Они шли весь день. К вечеру стало понятно, что оторваться от людей Рокова им не удалось. Невдалеке позади них слышался шум большого отряда, продвигающегося по тропе, которую они расчистили для своих преследователей.

Когда стало ясно, что их скоро догонят, Андерссен спрятал Джейн за большим деревом, закрыв ее и ребенка ветками кустов.

– Вперети в полумиле отсюта есть деревня, – сказал он ей. – Носильщики сказать, где она, прежде чем сбежать. Я постараться увести русского потальше от тропы, а вы итите в деревню. Я тумать, вошдь друшелюбен к белым, так сказать носильщики. Во всяком случае, это быть все, что мы можем сделать. Через какой-то время вошдь доставить вас к деревне племени мосула. Она стоять на море, и там какой-нибудь пароход зайти в устье Угамби. Тогда все быть карашо. Прощайте, и утачи вам, леди!