Эдгар Берроуз - Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)

Первыми, обнажив клыки и открыв слюнявые пасти, на них бросились пять огромных рычащих человекоподобных зверюг, за ними следовал черный воин, длинное копье которого сверкало в лунном свете.

За ним карабкалось по трапу еще одно создание, самое страшное из всей этой кошмарной стаи, – пантера во всей мощи своей ненависти и жажды крови, с мерцающими во тьме жуткими клыками, с глазами, горящими огнем.

Пули, предназначенные Тарзану, прошли мимо, а в следующее мгновение Роков успел проскользнуть между двумя своими приспешниками и, истерически крича от страха, помчался к носовому кубрику.

Между тем обезьяны и Мугамби вступили в схватку с людьми Рокова. Столкнувшись с бешеной яростью зверей, люди вскоре стали улепетывать во все стороны – те, кто еще был способен бежать, поскольку большие клыки обезьян Акута и разрывающие плоть когти Шиты нашли уже не одну жертву.

Четверым из них все-таки удалось скрыться: они заперлись в носовом кубрике, где надеялись уцелеть. Здесь они и обнаружили Рокова. Разъяренные тем, что он бросил их в минуту опасности, припомнив его неизменно скотское отношение к ним, приспешники этого негодяя со злорадством ухватились за представившуюся им возможность отомстить ненавистному нанимателю.

Несмотря на мольбы и униженные заклинания Рокова, они вышвырнули его на палубу, отдав на милость ужасных зверей, от которых сами только что едва спаслись.

Тарзан увидел, что из носового кубрика появился человек, и узнал в нем своего врага, но в тот же миг его увидела и Шита.

Оскалив челюсти, могучий зверь тихонько прокрался к охваченному ужасом русскому.

Увидев, кто к нему приближается, Роков стал истерически призывать на помощь. Он стоял с трясущимися коленями, словно парализованный, предчувствуя ожидающую его ужасную смерть.

Тарзан шагнул к русскому, охваченный жаждой мщения. Наконец-то убийца его сына оказался во власти лорда Грейстока. Он имеет право на месть.

Однажды Джейн остановила его, когда Тарзан хотел взять на себя право судить и вынести Рокову смертный приговор, который тот давно заслуживал. На сей раз никто его не остановит.

Пальцы Тарзана конвульсивно сжимались и разжимались, когда он, зловещий и звероподобный, как хищник, подошел к дрожащему русскому.

И тут человек-обезьяна увидел, что Шита готова его опередить, лишив тем самым возможности удовлетворить скопившуюся в нем огромную ненависть.

Тарзан прикрикнул на пантеру, и его голос как будто разрушил смертельное колдовство, приковавшее русского к месту. Тот очнулся, пронзительно вскрикнул и бросился бежать к капитанскому мостику.

Пантера ринулась за ним, забыв о запрете хозяина.

Тарзан был уже готов пуститься вдогонку, когда почувствовал легкое прикосновение к своей руке. Обернувшись, он увидел рядом с собой Джейн.

– Не бросай меня, – сказала она. – Мне страшно!

Тарзан огляделся вокруг.

Джейн окружали со всех сторон ужасные обезьяны Акута. Некоторые даже подходили близко к ней, оскалив клыки, издавая угрожающие гортанные звуки.

Человек-обезьяна отогнал их прочь предупреждающим окликом. На какое-то мгновение он забыл, что это обитатели джунглей, которые не в состоянии отличить его друзей от врагов. Они были взбудоражены только что закончившейся схваткой, и любая плоть вне стаи для них представляла собой просто мясо.

Тарзан вновь повернулся к русскому, раздосадованный тем, что ему придется отказаться от удовольствия лично отомстить врагу, если Шита раздерет негодяя своими когтями. Он видел, что дело идет к этому. Роков отступил до самого края капитанского мостика и теперь, дрожа, стоял там, глядя широко открытыми глазами на медленно приближающегося к нему зверя.

Пантера ползла, прижав брюхо к палубе, издавая жуткие звуки. Роков, разинув рот, застыл на месте, словно окаменев, его глаза вылезли из орбит, липкий холодный пот выступил на лбу.

Внизу, на палубе, он видел больших антропоидов и не надеялся найти там спасение.

Одна из обезьян подпрыгнула, пытаясь ухватиться за леерное ограждение мостика, чтобы добраться до Рокова.

А перед ним уже была готовая к прыжку кровожадная пантера.

Роков был не в состоянии пошевелиться, его колени тряслись, изо рта вылетали нечленораздельные вопли. Он издал последний пронзительный крик и рухнул на колени.

И тогда Шита прыгнула. Ее темное тело обрушилось на Рокова, опрокинув его на спину.

Когда большие клыки пантеры вонзились в горло и грудь человека, Джейн Клейтон в ужасе отвернулась, но Тарзан, вождь обезьян, внимательно наблюдал за происходящим. Холодная улыбка удовлетворения тронула его губы. Шрам на его лице побледнел и разгладился, перестав выделяться на загорелой коже.

Роков отчаянно, но безрезультатно сражался со своей судьбой: пантера, рыча, разрывала его на части. В этот краткий миг ужасной смерти его постигла кара за все многочисленные преступления.

Когда его агония закончилась, Тарзан подошел к трупу врага, чтобы отобрать его у пантеры и предать останки погребению, достойному человека. Об этом его попросила Джейн. Однако огромная кошка, рыча, встала над своей добычей, угрожая даже своему хозяину, которого по-своему любила, в той мере, в какой это доступно диким животным. Тарзан вынужден был отказаться от своих намерений – иначе ему пришлось бы убить свою подругу из джунглей.

Всю ночь Шита не отходила от обезображенных останков Николая Рокова. Капитанский мостик «Кинкейда» стал скользким от крови. Большое животное, освещенное яркой тропической луной, пировало до утра, и, когда встало солнце, от заклятого врага Тарзана остались только разгрызенные и обглоданные кости.

Судьба всех членов экипажа парохода прояснилась: четверо попали в плен и были заперты в носовом кубрике «Кинкейда», прочие погибли. Осталась неизвестной лишь участь Павлова.

Тарзан приказал поднимать пары выжившим членам команды корабля, среди которых оказался и помощник капитана. Используя его знания, Тарзан рассчитывал отправиться на поиски Острова Джунглей, но с рассветом поднялся сильный западный ветер. Помощник капитана не рискнул отплывать в шторм.

Обезьяны днем беспрепятственно гуляли по палубе парохода: Тарзан и Мугамби сумели им втолковать, что нельзя никого трогать. На ночь всю стаю запирали в трюм. К ночи ветер ослаб, но пришлось ждать, пока не рассветет, чтобы выйти в открытое море.

Тарзан испытал безмерное счастье, когда узнал от жены, что малыш, умерший в селении М’ганвазама, не его сын. Они не знали, чей это был ребенок, что стало с их собственным мальчиком, и не могли этого выяснить в отсутствие Рокова и Павлова.