Эдгар Берроуз - Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)

Можешь ли ты сходить к моему народу и привести сюда? Я напишу записку, которую ты им доставишь, и они пойдут за тобой.

Тарзан отрицательно покачал головой и, взяв кору, ответил:

Я думал об этом в первый день. Но нет. Сюда часто приходят большие обезьяны, и если они найдут тебя здесь одного и раненого, они тебя убьют.

Д’Арно повернулся на бок и прикрыл глаза. Ему не хотелось умирать, но он чувствовал, что уходит из этого мира. Температура поднималась все выше, и вечером он потерял сознание.

В течение трех дней француз бредил, и Тарзан ухаживал за ним, смачивая ему голову и руки водой и промывая раны. На четвертый день температура упала, но Д’Арно был очень слаб и походил на собственную тень. Тарзан приподнимал его и усаживал, чтобы тот мог попить из тыквы. Температура стала результатом не инфекции, как думал француз, а одного из тех загадочных приступов, которым подвержены белые, попадающие в африканские джунгли: обычно эта болезнь либо убивает человека, либо оставляет его так же неожиданно, как случилось с Д’Арно.

Уже через два дня он вышел из шалаша, опираясь на сильную руку Тарзана, чтобы не упасть. Они присели в тени большого дерева, и Тарзан отодрал немного гладкой коры, чтобы поговорить. Д’Арно написал первым:

Чем я могу отплатить тебе за все, что ты для меня сделал?

Тарзан ответил:

Научи меня языку людей.

Д’Арно взялся за это немедленно. Он указывал на окружающие предметы и повторял их французские названия: француз решил, что будет легче обучить этого человека своему родному языку, поскольку он сам понимал его лучше других. Тарзану, разумеется, было все равно: он не отличал одного языка от другого. Итак, когда Тарзан писал на кусочке коры слово «man» [4] Человек (англ.). , Д’Арно говорил «homme». Аналогичным образом он обучил Тарзана произносить «ape» [5] Обезьяна (англ.). как «singe» и «tree» [6] Дерево (англ.). как «arbre».

Тарзан оказался весьма прилежным учеником и через два дня уже настолько овладел французским, что мог составлять небольшие предложения вроде: «Это дерево», «Это трава», «Я голоден» и тому подобное. Однако при этом Д’Арно находил, что трудно обучать Тарзана французской грамматике на основе знания английской. Француз начал писать для него маленькие уроки по-английски, и Тарзан повторял их по-французски, но поскольку буквальный перевод давал неправильные французские фразы, Тарзан часто становился в тупик. Д’Арно теперь понимал, что совершил ошибку, но было поздно отступать и начинать все заново, заставляя Тарзана забыть то, что он уже выучил, тем более что они быстро приближались к моменту, когда можно будет свободно разговаривать.

На пятый день после того, как спала температура, Тарзан написал записку: он просил разрешения у Д’Арно, если тот чувствует себя в силах, отнести его к хижине. Тарзану, тоскующему по Джейн, хотелось попасть на берег не меньше, чем французу. Влюбленный юноша все эти дни с трудом сдерживал себя, и то, что он не бросил Д’Арно, говорит о врожденном благородстве его характера даже больше, чем то, что он спас французского офицера от дикарей.

Д’Арно, полностью разделявший желание Тарзана отправиться на берег, написал:

Но ты не сможешь нести меня так долго сквозь заросли.

В ответ Тарзан только рассмеялся: «Mais oui!» [7] Ну да, конечно! (фр.) – и Д’Арно улыбнулся, услышав фразу, которая полюбилась Тарзану.

Они пустились в путь, и Д’Арно удивился, как прежде Клейтон и Джейн, силе и ловкости человека-обезьяны. Ближе к вечеру они достигли поляны, и Тарзан спрыгнул с ветвей на землю. Сердце его усиленно билось в предвкушении новой встречи с Джейн.

Возле хижины никого не было, и Д’Арно пришел в недоумение, не увидев в бухте ни крейсера, ни «Эрроу». Нехорошее предчувствие охватило обоих мужчин, когда они шли к хижине. Оба молчали, но уже догадывались о том, что произошло. Тарзан поднял засов и толкнул тяжелую дверь: хижина опустела.

Тарзан и Д’Арно обменялись взглядами. Лейтенант понял: товарищи решили, что его нет в живых. А Тарзан думал о девушке, которая сначала с любовью поцеловала, а потом покинула его, пока он оказывал помощь белому человеку. Сердце Тарзана исполнилось горечи. Ему следует уйти в джунгли, к своему племени. Никогда больше не захочет он видеть себе подобных. Великие надежды, которые он лелеял, останутся в прошлом. А ведь он так хотел отыскать людей, подобных себе, и стать среди них своим.

А как же француз? Д’Арно? Что будет с ним? Пусть тоже идет своим путем. Тарзан больше не хотел его видеть. Надо избавиться от всего, что может напоминать о Джейн.

Пока Тарзан стоял на пороге хижины, погруженный в размышления, Д’Арно вошел внутрь. Там оказалось куда больше полезных вещей, чем было раньше. Он узнал многое из того, что видел на крейсере: походную кухню, кое-что из посуды, ружье со множеством патронов, консервы, одеяла, два стула и матросскую койку, а также несколько книг и журналов, по большей части американских.

«Наверное, они собираются вернуться», – с надеждой подумал француз.

Он подошел к столу, который Джон Клейтон сколотил много лет назад, и увидел два письма, адресованные Тарзану из племени обезьян. Одно – в открытом конверте, имя адресата было написано уверенным мужским почерком. Другое – в запечатанном конверте, надписанным женской рукой.

– Здесь два письма для тебя, Тарзан из племени обезьян! – крикнул Д’Арно, обернувшись к выходу.

Но его спутник исчез. Д’Арно вышел наружу и огляделся. Тарзана нигде не было. Он позвал его еще раз, но не получил ответа.

– Mon Dieu! – воскликнул француз. – Он оставил меня. Я так и знал. Он вернулся к своим в джунгли и бросил меня здесь одного.

И он вспомнил, какое выражение лица было у Тарзана, когда обнаружилось, что хижина опустела. Подобный взгляд охотник видит у раненого оленя, которого он мгновение назад подстрелил. Этот человек явно был поражен, понимал Д’Арно, но чем? Трудно догадаться. Француз огляделся вокруг. Одиночество и ужас начинали действовать ему на нервы, и без того ослабленные недавними страданиями и болезнью.

Оказаться на берегу острова, всеми покинутым, вблизи этих зловещих джунглей! Знать, что никогда больше не придется услышать человеческий голос, увидеть человеческое лицо! Жить в постоянном страхе перед дикими зверями и еще более дикими людьми и погибнуть от одиночества и безнадежности! Все это было ужасно.

А уже далеко к востоку от берега Тарзан спешил по деревьям назад, к своему племени. Никогда еще не передвигался он с такой головокружительной скоростью. Ему казалось, что он убегает от самого себя, от собственных мыслей. Но они все равно не отставали.