Эдгар Берроуз - Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)

– А иначе, – заметил один из офицеров, – как бы он выжил среди диких обитателей джунглей? Как сумел научиться ориентироваться в лесу? Как обучился владеть африканским оружием?

– Вы судите о нем по нашим меркам, джентльмены, – сказала Джейн. – Обычный белый человек, такой, как вы сами, – прошу прощения, я не хотела вас обидеть, – и даже человек, чьи физические и умственные способности превышают средний уровень, никогда не смог бы, уверяю вас, выжить в одиночестве и без одежды в этих тропических лесах. Но этот человек превосходит любого белого в силе и ловкости, как тренированные атлеты превосходят новорожденного младенца. В битве его смелость и ярость напоминают свойства диких зверей.

– Он приобрел себе верную поклонницу – мисс Портер, – со смехом сказал капитан Дюфранн. – Думаю, никто из нас не отказался бы встретиться лицом к лицу с самой лютой смертью хоть сотню раз, чтобы заслужить похвалы столь преданной и столь прекрасной защитницы.

– Вы не удивились бы тому, что я его защищаю, – ответила девушка, – если бы видели, как он сражался за меня с огромным волосатым зверем. Как он кинулся на это чудовище! Так бык мог бы напасть на медведя, без малейшего страха или колебания. Тогда вы поверили бы, что он больше чем человек. Он сумел остановить ужасные клыки зверя! А если бы вы видели, с какой рыцарской галантностью он обращался с чужеземной девушкой, вы испытывали бы по отношению к нему такое же доверие, какое чувствую я.

– Вы выиграли этот процесс, мой прекрасный адвокат! – воскликнул капитан. – Суд выносит вердикт «невиновен», и крейсер будет ждать еще несколько дней, чтобы у нас была возможность вернуться на берег и поблагодарить прекрасную Порцию [8] Порция – персонаж пьесы У. Шекспира «Венецианский купец». Она переодевается в мужское платье и, проникнув в суд под видом адвоката, спасает своего возлюбленного от разорения и физического увечья. – Примеч. редактора. .

– Деточка моя, ради бога, – закричала Эсмеральда, – неужели ты хочешь сказать мне, что собираешься остаться в этой земле карнибалов, если есть возможность удрать на вон той лодке? Ах, дорогая, ради бога!

– Замолчи, Эсмеральда! – прикрикнула на нее Джейн. – Тебе должно быть стыдно! Так ты выражаешь благодарность человеку, который дважды спас тебе жизнь?

– Это точно, мисс Джейн, так и было. Он нас спас, верно, но не для того же, чтобы мы тут оставались? Спас, и значит мы, спасенные, можем убраться отсюда восвояси. Он, должно быть, рассердится, когда увидит, что мы, такие безмозглые, решили пожить тут, когда можно убраться. Ох, хотелось бы мне никогда больше не спать в этом зверопарке и не слушать в темноте эти тоскливые звуки из лесу!

– Я не виню тебя, Эсмеральда, – заметил Клейтон. – Ты, безусловно, попала в точку, когда назвала голоса джунглей тоскливыми. Мне самому никак не удавалось найти подходящее слово. Действительно тоскливые.

– Вам с Эсмеральдой лучше сразу перейти жить на крейсер, – сказала Джейн с презрением. – Что с вами было бы, случись вам всю жизнь провести в джунглях, как нашему лесному человеку?

– Боюсь, из меня не вышел бы хороший дикарь, – с горечью улыбнулся Клейтон. – От этих ночных шумов у меня волосы встают дыбом. Наверное, стыдно в этом признаваться, но тем не менее это правда.

– А я и не знаю, что со мной было бы, – сказал лейтенант Шарпантье. – Никогда не думал о страхах и тому подобных вещах, никогда не пытался определить, кто я – трус или смелый человек. Но прошлой ночью мы остались там, в джунглях, когда дикари похитили беднягу Д’Арно, и я услышал все эти лесные звуки вокруг, я подумал, что я, наверное, трус. Тут дело даже не в рычании хищников, а скорее в шорохах, словно кто-то подкрадывается. Сначала слышишь какой-то шорох, а потом ждешь его повторения. Это не передать: звук почти бесшумно крадущегося большого существа, а ты не понимаешь, насколько оно близко и не подошло ли еще ближе, когда ты перестал прислушиваться. Да, именно шумы – и еще глаза. Mon Dieu! Я никогда не забуду, как они горят в темноте, – глаза, которые вы видите и которых не видите, но чувствуете чье-то присутствие, а это еще хуже.

Все помолчали, а потом заговорила Джейн.

– И он там! – сказала она сдавленным голосом. – Глаза всех этих существ будут смотреть сегодня на него и на вашего товарища, лейтенанта Д’Арно. Как же можно оставить их, джентльмены, не подав им, по крайней мере, пассивной помощи – задержавшись здесь еще на несколько дней?

– Ну-ну, деточка, – успокоил ее профессор Портер. – Капитан Дюфранн ведь сказал, что собирается задержаться. А я, со своей стороны, всецело это одобряю, всецело одобряю. Я всегда старался потакать твоим капризам.

– Можно заняться завтра откапыванием сундука, профессор, – предложил мистер Филандер.

– Совершенно верно, совершенно верно, мой друг. А я-то и забыл про сокровище! – воскликнул профессор Портер. – Могли бы мы взять в качестве помощников несколько ваших матросов, капитан Дюфранн? А также одного из пленных с «Эрроу», чтобы он указал нам, где именно закопан сундук?

– Разумеется, дорогой профессор, мы все в вашем распоряжении, – ответил капитан.

И они договорились о том, что на следующий день лейтенант Шарпантье возьмет с собой десять человек из команды, а также одного из бунтовщиков с «Эрроу» в качестве проводника и они откопают сокровище. Было решено, что крейсер простоит в гавани еще целую неделю. Если ничего не изменится, то, значит, Д’Арно действительно погиб, а лесной человек не собирается возвращаться. Тогда оба корабля уйдут в море.

Назавтра профессор Портер не пошел вместе с моряками откапывать сокровище. Около полудня, увидев, что они возвращаются с пустыми руками, профессор выбежал им навстречу: его обычная рассеянность куда-то исчезла и сменилась нервным возбуждением.

– Где клад?! – крикнул он Клейтону, не добежав до него еще сотню футов.

Тот только покачал головой.

– Исчез, – ответил он, поравнявшись с профессором.

– Исчез? Не может быть! Кто же мог его взять?

– Одному Богу известно, – ответил Клейтон. – Мы сначала подумали, что нас обманывает этот парень, наш проводник. Но он сам настолько изумился, не увидев сундука под телом убитого Снайпса, что мы не могли ему не поверить. Но под мертвецом действительно раньше что-то было зарыто, в этом мы убедились: там была яма и ее закидали землей.

– Но кто же мог забрать клад? – повторил вопрос профессор Портер.

– Под подозрение, естественно, попадают матросы с крейсера, – сказал лейтенант Шарпантье. – Однако младший лейтенант Жанвье заверил меня, что ни один человек не получал отпуска на берег, то есть никто не побывал на берегу самостоятельно с тех пор, как мы бросили тут якорь, а только под командой офицеров. Не знаю, подозреваете ли вы наших людей, но изложенные мной факты снимают с них всякие подозрения, – заключил он.